Так начиналась война
Шрифт:
Несколько часов назад захвачен фашистский офицер, у которого обнаружен боевой приказ по 16-й танковой дивизии. Из этого документа и из показаний офицера выяснилось, что на ростовском направлении Клейст намеревается нанести главный удар силами 13, 14, 16-й танковых, 60-й моторизованной дивизий и 49-го горного корпуса. Точно определены фронт и направление наступления. Не определено лишь время его начала. Это сообщение заметно встревожило главкома. — Какие меры приняты по отражению наступления противника? — спросил он у Черевиченко.
Командующий
— Как только мы узнали, что главный удар Клейст нанесет по правому флангу девятой армии, — сказал Черевиченко, — я приказал Харитонову перебросить туда дополнительно две стрелковые дивизии, одну танковую бригаду и четыре артиллерийских полка.
— А успеет ли Харитонов осуществить этот маневр? — спросил главком. — Пленение нами штабного офицера, вероятно, вынудит Клейста поторопиться с началом наступления.
— Перегруппировка уже началась, товарищ главнокомандующий.
Когда все детали отражения ожидаемого наступления противника были обсуждены, маршал, задумавшись, подошел к висевшей на стене карте и внимательно оглядел собравшихся:
— Ну а что же дальше будем делать, товарищи? Все недоуменно молчали. Семен Константинович пояснил:
— Вот отразим очередное наступление Клейста, а дальше что? Так и будем отбиваться? А не пора ли нам самим так ударить по врагу, чтобы он не на Кавказ смотрел, а на дорогу в свой фатерлянд? — Маршал усмехнулся: — Неужели моя мысль кажется вам фантастической? Или так привыкли к обороне, что забыли, как наступают?
— Мы же вам сами предлагали ударить по врагу, — возразил Черевиченко. — Но вы, товарищ маршал, так и не ответили на наше предложение.
— Да, Яков Тимофеевич, не ответил, потому что нас сейчас уже не устраивает разгром одной-двух дивизий противника. Пора нам подумать о большом наступлении. И именно здесь, под Ростовом. Только так мы можем сорвать план Гитлера прорваться на Кавказ. Он тянет свои щупальца к Кавказу, а мы, разгромив армию Клейста, отрубим их начисто.
— Рада бы кума в рай… — мрачно отозвался Черевиченко. — Мы не прочь, да пока нам хотя бы задержать противника. Разгромить такую махину — танковую армию Клейста… И это когда все командармы жалуются, что сил не хватает даже для обороны…
С каждым словом командующего маршал все больше мрачнел.
— Плохо, если подчиненные ваши так настроены, — пророкотал он сердито, — но еще хуже, когда вы, голова фронта, оказываетесь у них на поводу. Военачальник,
— Семь, — быстро ответил начальник штаба фронта генерал Антонов. — Пять стрелковых и две кавалерийские. Да две танковые бригады.
— Вот видите, какие у вас резервы.
— Но для их укомплектования у нас недостает оружия, — возразил Черевиченко.
— Москва поможет. Мы об этом уже просили Ставку. — Подумав, главком добавил: — С Юго-Западного фронта мы перебросим в ваше распоряжение две-три стрелковые дивизии, танковую бригаду, несколько артиллерийских полков, гвардейские минометы, к обеспечению операции привлечем большую часть авиации…
Видя, что генералы, как завороженные, ловят его слова, маршал уже весело заключил:
— Никто не спорит — Клейст силен, танков у него много. Но бьют-то ведь не только числом, а и уменьем! Пусть на всем Юго-Западном направлении у фашистов больше сил, чем у нас, но там, где мы решим нанести удар, мы сумеем добиться хотя бы небольшого перевеса за счет маневра с других участков. В общем, давайте думать не только о том, как остановить Клейста, но и как его уничтожить!
Все оживились. Чувствовалось, что главком своим неукротимым оптимизмом и убежденностью зажег товарищей и мысль о крупной наступательной операции увлекла их.
Маршал объявил, что ответственность за непосредственную подготовку и проведение операции он возлагает на командование Южного фронта.
На совещании были обсуждены и вопросы партийно-политической работы. Необходимо разъяснить каждому бойцу и командиру, что фашисты уже не те, что были в июне. Они к наступающей зиме оказались неподготовленными. Гитлер обещал им еще до осенних холодов закончить кампанию в России. А на деле вышла осечка. Моральный дух гитлеровской армии подорван. Она понесла огромные потери. В оккупированных районах под ногами захватчиков горит земля. Это вовсе не значит, что у врага мало сил. Нет, он еще обладает большой мощью. И мы не можем обещать нашим людям легкой победы. Бои предстоят тяжелые. Фашисты будут и дальше упорно драться, но не потому, что уверены в победе — этой уверенности у них уже нет, — а потому, что им придется теперь думать о спасении своей шкуры. Но у нашего народа и его армии неисчислимые силы, в конце концов враг будет разгромлен.
На аэродроме нас уже ожидал Фалалеев, выехавший сюда раньше. Он доложил главкому, что воздушная обстановка благоприятная.
— Тогда даешь Воронеж! — пошутил маршал и зашагал к самолету. Видно было, что он в отличном настроении.
Вечерние сумерки словно ждали, когда наш самолет благополучно приземлится на воронежском аэродроме, чтобы сразу же опуститься на сырую, насквозь пропитавшуюся осенней влагой землю. По затемненным улицам Воронежа, где теперь размещался командный пункт Юго-Западного фронта, наши машины шли с погашенными фарами.