Так не бывает!
Шрифт:
В этой вечной гонке угодить боссу можно было сгинуть, и она была уверена почти на сто процентов, что о ней бы и не вспомнили, ну, до того момента, когда надо было пить кофе… но и тогда бы равнодушно подождали минут пять и спустились бы в кафе. Может, это всё зря? Может, зря вся её работа здесь? Вику отвлекали от грустных мыслей две вещи: задушевные разговоры с Элиной, которая могла спустить витающую в облаках девушку на землю, и утренние передачи Каравайцева, шедшие на канале рекламного агентства – душевные и проникнутые
– И как ты можешь это смотреть? – спросила Элина и уселась рядом с Викой в те блаженные минуты, когда босс изволил обедать и напрочь забывал о ней.
Вика вздрогнула и улыбнулась.
– Мне напоминает это времена, когда моя мама была с нами, – ответила девушка, и её глаза стали печальными.
– Оу, соболезную, – грустно вздохнула Элина.
– О, нет, нет, нет, – возразила Вика, – нет, она жива…
Подруга свела брови к переносице и ничего не сказала, она ждала, когда разговор продолжила бы её подруга. Вика тяжело вздохнула и осевшим голосом проговорила:
– Мы просто однажды утром встали с отцом и нашли от неё записку примерно с такими словами, что она не может так больше жить, что ей нужно нечто лучшее, чем мой отец может ей предложить, что ей… – голос девушки вздрогнул, и она посмотрела на свои ладони.
– Если не хочешь – не говори, – шёпотом предложила Элина, убирая упавшие пряди волос с лица Вики.
Та вздохнула, но продолжила:
– Я должна была это сказать, иначе когда-нибудь взорвалась бы, – словно собираясь с мыслями и эмоциями, проговорила она, – моя мама написала, что устала от меня, что я вечно плачу и что слишком нуждаюсь в ней, что это напрягает её и что меня стало очень много в жизни матери.
Вика уже не плакала, всё, что она могла, выплакала уже давно, сначала не понимая, за что, потом смиряясь, а потом откровенно злясь и ненавидя мать.
Элина молчала, пытаясь отвлечь подругу на что-то другое, и увидела яркую папку на её столе.
– Что это? – с искренним любопытством спросила она и схватила тонкий скоросшиватель, на обложке которого было написано… – Ты хочешь предложить идеи для утреннего шоу «Дома с Каравайцевым»?
Вика покраснела и выхватила бумаги из рук Элины.
– Да там так… намётки, – проговорила Вика.
Подруга посмотрела на девушку и вздохнула, та опять парила в мечтах как в облаках.
– Вика, ты же прекрасно понимаешь, что… – начала было она.
– Элина, я всё понимаю, я бы хотела предложить, но не думаю, будет ли это кому-то интересно… – Вика спрятала скоросшиватель в стол.
Зазвонил телефон, и девушка мученически взглянула на него, потом на свою подругу и унеслась в кабинет шефа. Элина же, заговорщицки улыбнувшись, открыла ящик стола и вынула оттуда папку.
Кабинет босса.
– Я смотрю, ты чертовски неплохо устроился, – восхищённо
Тот широко ему улыбнулся:
– Я не жалуюсь, ещё бы от Клячкиной избавиться…
Даниил посмотрел на того немного странно и произнёс оторопело:
– Так ты же тогда лишишься такого комфорта…
– Ой ли, Дань, найдётся секретарша и поумнее, и с внешностью как мне надо.
Юрист прикрыл глаза и осуждающе покачал головой.
– Что? – спросил Святослав и забросил мяч в мусорную корзину, мысленно празднуя победу. – Думаешь, её за мозги взяли сюда? Наивный! Отец взял её на работу, потому что она страшная, как атомная война, чтобы у меня… чтобы, в общем, даже мыслей на работе не было… крамольных.
– Слава, ты не меняешься, – проговорил Даниил.
На это босс только пожал плечами. А Вика слышала всё, что только что было произнесено в кабинете её босса, собственными ушами из слова в слово и выбежала из приёмной, сильно растерявшись и расстроившись.
А тем временем в кабинете.
– Вот где она сейчас ходит? – раздражённо спросил Святослав. – Почему её так долго нет?
– Может, потому, что ты её отсадил в левое крыло, до которого добираться – целая история? – защитил Вику Морозов.
Святослав непонимающе уставился на друга.
– Техническое? – уточнил босс, и его обдало испариной.
– За ним, – ответил главный юрист.
Босс ошалелым взглядом посмотрел на своего друга, потом вспомнил высокие каблуки девушки, её вечно растрёпанный вид, и где-то глубоко внутри него шевельнулась жалость, шевельнулась и больше не двигалась.
– Ей полезно больше передвигаться, – оптимистично заметил Королёв.
– Ты неисправим, – хохотнул мужчина, тряхнув белокурыми локонами.
А Вика вбежала в туалет, попыталась привести в порядок свои мысли, мысленно оправдав слова босса, что всем даётся в жизни шанс чего-то в ней добиться, что у неё он вот такой, корявенький, но это шанс, и надо собраться, если она и вправду хочет, чтобы её мечты осуществились. Девушка, собрав силу воли в кулак, отправилась в кабинет шефа за очередным нагоняем или заданием.
Площадка для съёмки.
Святослав любил, когда глаза слушателей были устремлены на него. Он мог говорить много и часами. И, как правило, его болтовня всегда доводила до нужного эффекта. Вот только на работе надо было говорить предметно и отвечать на вопросы профессионально. Воду он лить умел, он не умел говорить по делу и не любил, когда ему задавались прямые вопросы. Но площадка для съёмки заставки для шоу – совсем другое дело. Тут были модели. Много моделей. Красивые девушки. Всё, как любил босс.