Так не бывает!
Шрифт:
– Что вы такое говорите?
– Ну выходит, что я незаконнорождённая, – на глазах у Лены навернулись слёзы. – Говорят, такие люди больше других подвержены злу.
– А чего сразу ублюдок-то? – удивляется Лидия Михална. – Раньше таких называли байстрюкaми. И то как-то краше звучит.
– А мы с Настей, стало быть, байстрючи?хи? – слово это заставило Лену улыбнуться.
– Ну да. И что с того?
– Ничего… Просто я подумала… Да нет, ерунда это всё…
– Нет, – сказала Лидия Михална. – Говорите!
– Хорошо. Я подумала,
– Скажите яснее.
– Вдруг Настя – посланник совсем не оттуда, откуда они думали?…
– Так, – сказала Лидия Михална и обняла Настю за плечи. – Девочка – никакой не посланник. Она жертва, ясно? Эти люди совершенно рехнулись! Вы-то сохраняйте здравый рассудок! Настя имеет не большее отношение к Богу и дьяволу, чем вы или я. Вам немедленно надо поесть. У вас есть тут зарядка для телефона?
Лена открыла бардачок, и на пол тут же вывалился белый планшет.
– Оп! – хлопнув в ладоши, сказала психолог. – А давайте-ка остановимся где-нибудь и перекусим.
Лена сводила Настю в туалет, они заказали суши и роллы и принялись изучать планшет Ольги.
– Вот её почта, – сказала Лидия Михална. – Везде упоминается какой-то "ПостТех". А вот и контакты. Знаете таких?
– В первый раз слышу, – сказала Лена. – Погодите, разве мы не должны обратиться в полицию?
– В полицию, говорите? И какую версию вы прикажете им изложить? Уверяю вас, нам обеим светит дурдом. И потом, пистолет у меня незарегистрированный, плюс проколотые шины. Боюсь, что в полицию нам решительно нельзя!
– А что ваш муж? Вы сказали, что он…
– Он давно погиб, – сказала психолог и цокнула языком.
– Простите.
– Ничего.
– Что же делать?
– Сегодня уже ничего. Переночуйте у меня. Поковыряемся в планшете, может быть там найдётся что-то ещё. А завтра свяжемся с этим "ПостТехом". Похоже, это какой-то НИИ или типа того. Вряд ли те сектанты имеют к ним какое-то отношение.
Так и порешили. Официант принёс заказ. Лена помнила, что девочку надо кормить строго по расписанию и соблюдая диету, но решила, что один день погоды не испортит. Она взяла Насте мисо суп и роллы с лососем. По её мнению такая еда подошла бы любому человеку, однако девочка есть не стала. Она отодвинула от себя доску с роллами и уставилась куда-то в пол.
Лена слишком проголодалась, чтобы обращать внимание на её капризы, поэтому полностью отдалась еде. А когда подняла глаза, увидела, что Настя смотрит прямо перед собой невидящим взглядом.
Лидия Михална, пропадавшая в планшете, подняла голову и проследила полный ужаса взгляд Лены.
Настя запрокинула голову назад и вдруг резко выпрямила конечности, задев столовые приборы. Они с шумом повалились на пол, привлекая внимание других посетителей.
Девочка,
– Господи, помилуй! – воскликнула Лена. – Что с ней?
– Эпилептический припадок!
Психолог подскочила к Насте и аккуратно положила её на диван, на котором та до этого сидела. Девочка вытянулась в стрелу и тряслась всем телом.
– Надо вызвать скорую! Надо открыть ей рот! Надо засунуть ей в рот…
– Нет! – гаркнула Лидия Михална. – Ничего не надо. Это сейчас пройдёт.
– Что случилось? – спросила подоспевшая официантка. – Я могу как-то помочь?
– Да, – сказала Лена. – Вызовите скорую!
– Нет! – ещё громче рявкнула психолог. – Я сказала, ничего не надо. Это эпилептический припадок. С ней такое бывает, – говоря это, Лидия Михална буравила взглядом Лену. – Это сейчас закончится, и мы продолжим здесь сидеть, как ни в чём ни бывало. Понятно? Или у вас принято выдворять людей с эпилепсией?
Официантка, которой был адресован последний вопрос, совершенно растерялась. Пока она искала подходящее оправдание для этой бессмысленной инсинуации, Настя начала приходить в себя. Девочка перестала трястись. Её голова лежала на коленях у Лидии Михалны, а глаза были закрыты. Дышала она отрывисто и тяжело.
– Тише-тише, родная, – сказала психологиня, поглаживая её чёрные волосы. – Вот всё и закончилось. Не так и страшно, правда?
В ответ Настя выдавила из себя невнятный стон и открыла глаза, тут же столкнувшись взглядом со своей тёткой.
Это было похоже на удар пыльным мешком по затылку. Лена не ожидала такого напора от истощённой приступом девочки, но сразу же поняла, в чём причина. Это был голод. Выпад последней надежды в попытке спастись от уничтожения. В этот момент Лена впервые подумала, что за фасадом невинного ребёнка в Насте может скрываться расчётливый и бескомпромиссный хищник.
Подобно плотоядному насекомому девочка вцепилась своими ментальными жвалами в самооценку Лены и впрыснула туда яд сомнения, чтобы парализовать её душу и высосать из родной тётушки её собственное Я. Из ниоткуда поднялось вдруг в Лене чувство обиды и расползлось по членам, быстро завладев каждым нервом в её теле.
Я – никто. Я ублюдок. Мой отец – сумасшедший чужой мужик. Моя мать – больная на всю голову шлюха! Я плод греха; и я обречена тускнеть и погружаться всё глубже во тьму. Я такая дура… Богу на меня плевать… Чего я вообще жду от жизни? Поколение за поколением уходит в ничто, и о большей части из этих людей никто и никогда не узнает. Кто вспомнит про меня через, скажем, пятьдесят лет? Детей я иметь уже не могу. Букин, и тот меня предал… Всё, сделанное мной, было сделано впустую. Нелепая случайность направляет любую жизнь и такая же нелепость её прерывает. Люди с радостью закрывают глаза на это, но не могут этого избежать. Как жаль… Себя, других, всех, кто угодил в капкан бытия… Не проще ли просто дать Насте то, что она хочет?