Так произошло
Шрифт:
Почему бы и нет?
Аифал мог едва представить себе, что последует из уничтожения Салем. Все эти гримм, вся эта живая масса тьмы, плоти и когтей, оставшаяся без своей королевы — Озпин, чьи силы будут отныне свободны от его вечного врага — и Джонатан, лишенный клинка, занесенного над его головой…
Ох, если бы только я мог пожить подольше и взглянуть на то, как мир измениться в этот момент…
Но Аифал уже был стар. Салем излечила его от его прошлой болезни — но она не могла спасти его
Аифал жил королем и не умрет пешкой.
Поэтому, лишенный возможности взглянуть на то, как измениться мир через десять, двадцать или тридцать лет — Аифал решил действовать сейчас.
Слово здесь, выстрел там, и Адам Таурус отправился в свой безумный крестовых поход против Атласа… Принося немного хаоса в казалось бы столь упорядоченную картину мира. Мешая Джонатану — и вместе с тем — определенно помогая ему…
Планы Джонатана не были идеальны — против Аифала или против Озпина было сложно создать идеальную сеть, способную скрыть даже что-то столь большое… Но они не были плохи.
Чтобы увидеть — нужно было знать, куда смотреть.
Озпин был стар — и в этом заключалась одна из его немногочисленных слабостей. Инерция мышления.
Оценив Джонатана однажды Озпин был столь, столь против того, чтобы изменять свой взгляд на него, изменять свои планы, отчаянно цепляясь за них даже осознавая, что эти планы более не соответствовали реальности.
Мир менялся быстрее, чем Озпин успевал заметить эти изменения. Психика вечного человека, проводящего в шахматной партии с Салем тысячи лет, обдумывая каждый ход десятилетия, не успевала за Джонатаном — за любыми людьми, на самом деле. Просто никто не мог оказаться на одном уровне вместе с Озпином и Салем, чтобы сделать шаг и высветить слабые стороны «последнего мага Ремнанта.»
Не последнего более.
И Аифал мог только аплодировать. Озпина нельзя было победить в тенях, в политических интригах, в планах, растягивающихся на поколения… Но это не значило, что его нельзя было победить вовсе.
Нужно было просто действовать резко, быстро, открыто и нагло. И Джонатан как раз сделал нужный шаг.
И Аифал ценил подобные действия.
Он даже, в каком-то смысле, аплодировал Джонатану. Не каждому могло хватить воли на что-то столь открытое и явное.
Поэтому Аифал… Решил немного помочь Джонатану. Добавить в надвигающийся хаос немного своего.
Аифал чуть самодовольно улыбнулся, глядя в окно — не на поднимающиеся клубы черного дыма, но в сторону отеля, ныне ставшего временным пристанищем Озпина.
Озпин сделал шаг против Джонатана — заставил сделать Янг новой девой… И Янг утянула бы за собой всю команду STRQ. В конце концов, мало кто кроме Озпина смог бы обучить Янг, дать ей возможность контролировать ее силы, перестать быть опасной для самой себе и для ее окружения. Даже Джонатан, будучи магом, не обладал нужными знаниями
Аифал сделал глоток из бокала и отставил тот, отвернувшись от панорамного вида.
Но если мы предположим, что через руки Аифала прошла некая достаточно опытная и обученная при помощи самого Аифала, получившего знания от Салем, Дева Эмбер, ныне вошедшая в команду Синдер Фолл, а значит во внутренний круг Джонатана…
Адам Таурус не был из тех людей — или фавнов в данном случае — кого описывает как «уравновешенного.»
Для тех, кто был привычен к использованию дипломатического языка, подчеркивающего хорошие стороны даже плохих черт, а самые плохие стороны выставляя в наиболее благоприятном свете Адам Таурус был «вдохновленным», «праведным» и «решительным» «энтузиастом».
Для тех, кто не привык так сильно прятать свое настоящее мнение за словесными кружевами Адам Таурус представлял из себя более простую фигуру.
Бешеный пес революции, сорвавшийся с цепи.
Нет, правильнее всего было бы сказать, что Адам Таурус никогда на самом деле не был на цепи Робин и ее заместителей — его поводок держали в руках, но это едва ли добавляло уверенности владельцу. Держа в руках поводок собаки хозяин мог наслаждаться чувством контроля над той — но только до тех пор, пока псу не захотелось бы броситься вперед на самом деле.
Бешеный пес может вырвать поводок из рук — возможно, вместе с руками.
Адаму не нужна была причина — у него были все причины ненавидеть Атлас самой желчной и яростной ненавистью, на которую только было способно живое мыслящее существо.
Где его отец? Пьяный солдат застрелил его в драке — ему показалось, что этот фавн пытался украсть его деньги. Кто знает, может быть и пытался — в трущобах Мантла не так много способов заработать честным трудом — а деньги нужны всем — особенно когда у тебя есть семья.
Где его мать? Вопрос без ответа — может быть уже разложилась на свалке, сбитая машиной какого-нибудь охамевшего от безнаказанности богача — а может быть она сейчас наслаждалась дорогим алкоголем на пляже Вакуо, даже забыв о том, что у нее когда-то был сын — Адам не знал, да ему и было плевать, если говорить на чистоту.
Где его друзья? Кто дожидается своего освобождения в тюрьме Атласа, кто уже давно удобряет собой землю Мантла — а кто-то прямо сейчас держит в руках оружие, стреляя по солдатам Атласа.
Где его деньги? Где его лицо? Где его права, свободы, уважение — где это все?!
У Адама нет ничего. У него отобрали его семью, у него отобрали его жизнь, у него отобрали все — Атлас отобрал у него все.
А теперь Атлас вознамерился отобрать у него еще и Робин?!
Адам уважал Робин. Она не была идеальна — слишком мягкая, слишком спокойная, слишком простительная к Атласу — но все же Адам уважал Робин. Пусть и мягкая — но в нее был запал, в ней было стремление, в ней было желание помочь Мантлу.