Так произошло
Шрифт:
Джонатан отправил очередную порцию в свой рот, после чего как-то грустно усмехнулся сам себе.
Я действительно изменился в этом мире, хах?
Ты заметил это только сейчас?
Все решения в жизни были, так или иначе, определяющими для жизни, решениями, что нельзя было изменить и забрать назад — просто большая часть подобных решений была незначительна. Все решения были поворотными, но поворот в тех обычно был крайне мал. Но это не значило, что вес подобных решений не оказывал никакого влияния вовсе.
Десять малозначимых решений приготовить еду, собрать ту в холодильник, разогреть утром и выйти на работу позавтракавшим складывались в один значимый результат — опоздание на работе. Сотня подобных
Джонатан совершил сотни тысяч решений в своей жизни — как и всякий человек — неисчислимые миллионы — прежде чем оказался здесь. Каждое маленькое решение его жизни создало ту позицию, в которой он находился в данный момент и…
Мне нравится моя жизнь.
Это было финальным итогом размышлений Джонатана. Именно это и не более того.
У жизни было много мерил — можно было говорить о числе пройденных шагов, заработанных деньгах или объеме поглощенного кислорода, но в конце концов не существовало никакой объективной мерки для того, чтобы сказать, была ли жизнь хороша или плоха для самого человека, кроме его собственного решения, его собственных слов и оценки.
«Мне нравится моя жизнь» — самое главное мерило, что только могло существовать в жизни человека.
Что есть мерило успешности?
Счастье.
Счастье необязательно было прекрасным — кто-то испытывал счастье зарабатывая деньги, избавляясь от своих конкурентов руками по локоть в крови. Кто-то испытывал счастье издеваясь над беззащитной жертвой. Кто-то испытывал счастье спасая людей. Не существовало общего мерила для каждой жизни — никто не мог сказать точно, была ли жизнь одного лучше или хуже жизни другого. Всегда можно было судить с позиции — выгоды для общества, моральных догм, личных предпочтений — но не существовало общего критерия для счастья, не существовало общего критерия, согласно которому можно было оценить жизнь как «прожитую зря» и «прожитую не зря.» Кроме одного критерия — мнения самого человека.
Я думаю, что я… Счастлив?
Слова Джонатана вышли неуверенными, словно бы он сам не совсем понимал, что именно он говорил в данный момент.
Положение Джонатана в мире было совершенно стабильным — высоким, таким, на которое нельзя было жаловаться — не королю, вероятно, самого могущественного государства Ремнанта. Его влияние, финансовые возможности, уверенность в завтрашнем дне — все это ставило Джонатана выше множества других, возносило на пъедестал. Было бы совершенно лицемерно с его стороны не быть довольным или счастливым тем положением, что он занимал в данный момент.
Работа Джонатана ни в коем случае не была стабильной, размеренной или маловажной — наоборот, каждый день поглощал Джонатана, заставляя его день за днем напрягать разум и глаза, пытаясь рассмотреть в строчках закономерность, а в цифрах ранние призраки. Неоднократно Джонатан оставался в своем кабинете намного дольше, чем могли предположить остальные люди — вопреки своему высочайшему положению Джонатан вместо бездумного прожигания жизни в особняках или на дорогих яхтах был вынужден в шестой раз за день связываться со своим заместителем, получая новейшую информацию в реальном времени, запрошенную для определения сущей мелочи, вроде того, должен ли он был внести еще одно слово в список — слово, что могло легко привести к крупному коррупционному скандалу или уникальному взлету очередной экономической отрасли. Нравилась ли Джонатану эта работа?
Наверное, сказать о том, что это было божественным проведением, занятием, которое Джонатан сохранял в своей душе и к которому с радостью бежал каждый день ранним утром было нельзя — Джонатан считал это тяжелой работой и, если бы это было возможно, предпочел бы выполнять меньше той, отдыхая чуть чаще — возможно даже воспользоваться правом на полагающийся законом отдых и отпуск. Где это было видано, когда
И все же точно также не Джонатан не мог сказать, что его работа была ненавистным ему адом на земле. Да, он не воспринимал свою работу с благоговейной радостью, но это все же было работой, которую Джонатан не ненавидел, с которой он более или менее неплохо управлялся — судя по тому, что государство под его управлением пока не показывало готовности в любой момент времени развалиться или даже просто отправиться в экономический застой. Конечно, Джонатану стоило понимать, что этот факт больше полагался на его чудеса, появляющиеся по мере нужды из его широких штанин, вроде телепортации, обеспечившей Гленн экономическое доминирование на следующие столетия, пока Ремнант не сможет все же создать собственную технологию для телепортации, но все же Джонатан обеспечил этот факт, смог предложить что-то этому миру, и даже более того — его карманы совершенно не были пусты в плане возможных новых чудес, вроде компрессионного двигателя квинтэссенции — фактически, создания искусственного праха…
То есть Джонатану, в общем-то, нравилось не только его высокий статус, но можно было сказать и о том, что его более чем устраивала его работа.
Что касается его круга общения — согласно натуре жизни, положения и работы Джонатана он был лишен возможности завести множество близких друзей — самым близким другом для Джонатана, кроме Синдер, наверное являлась Нио, затем Гира, затем Кали и затем Саммер. Наверное, это были все люди, что Джонатан мог причислить к лику своих «друзей», однако этот факт не беспокоил Джонатана — он всегда был достаточно интровертен и закрыт для новых знакомств, так что даже став охотником или офисным клерком он вряд ли бы обзавелся большим кругом общения. Так что Джонатан не мог сказать, что его круг общения пострадал каким-то значимым образом — или то, что он сам был им недоволен. Наоборот, возможность собраться в небольшом дружеском кругу на его День Рождения была, в общем-то, совершенно неплоха. Значительно лучше, чем возможная альтернатива тому.
И конечно же Джонатану было бы просто постыдно жаловаться на Синдер, свою вторую половинку. Если бы он даже попытался найти что-то негативное, какой-то минус в Синдер разум Джонатана бы забуксовал сразу же после «она пьет крепкий черный кофе», и то это было не проблемой в отношении Синдер, а скорее случайным фактом, что сам Джонатан не понимал. После этого? Сплошные плюсы.
Синдер была, наверное, непредставимо близка к понятию «идеальной девушки» в представлении Джонатана — молодая, красивая, умная, верная, влиятельная, тренированная, понимающая, близкая, исполнительная, жесткая, хозяйственная, мягкая, добрая, строгая, спокойная, страстная, внимательная — все эпитеты что только можно было себе представить, что только могли нравиться человеку существовали в Синдер и даже противореча друг другу они умудрялись легко сменяться друг на друга в зависимости от необходимости самого Джонатана, при том — без всяческого влияния на саму Синдер, просто потому, что сама Синдер была настолько близка Джонатану, она умела превращать себя в идеальную девушку не потому, что Джонатан это требовал а просто потому, что ей самой нравилось делать это. Синдер буквально была идеальна — Джонатану было не нужно даже задумываться о вопросе «кто был самой лучшей девушкой на свете». Конечно же Синдер.