Так просто... Книга 2
Шрифт:
А Марк плюхнулся на диван и вытянул ноги:
— Ты не представляешь, что я только сейчас видел у нас дома. И больше, чем уверен, — он грозно тыкал указательным пальцем в сторону друга. — Это все проделки твоей Оливии! Она занималась девичником! И вот! Полюбуйтесь! Их там ублажали два стриптизера!
— Прямо так ублажали? — Филипп поперхнулся напитком. — Джессику и мою Оливию?
— Ну, может, я и не совсем так выразился. — Марк немного остыл. — там все были… А парни танцевали… И Джейс танцевала с ними! Ну, или с ним, одним… Или не совсем танцевала… Черт! Я был готов её прибить! Этот козел положил её ладони на свою грудь и накрыл своими лапищами! И!.. И!..
— Парень! — Фил фыркнул. — Это называется «приватный танец»! Вспомни, сколько раз, для тебя, еще в то время, когда
— Тогда мы были не вместе! А сейчас она моя!
— Пока еще нет…
Филипп тяжело вздохнул, но Марк не расслышал его. В нем снова закипала ревность:
— Черт! Поверить не могу! В то время, как я, на своем мальчишнике, целомудренно лупился в плазму на бейсбольный матч, она там зажигала!..
— Прости, — Морган сделал глоток, — Это была моя идея, я подкинул её Лив. Твоя Джессика ни разу в жизни не была в таких местах. Так почему бы?..
— О! Твоя идея! Не друзья, а сплошной геморрой!
— Ну, еще я хотел предложить им пригласить консультанта из магазина для взрослых, с полной сумкой идей, как разнообразить ваш «медовый месяц», но подумал, что ты сам об этом позаботишься.
— Спасибо за заботу, — Марк фыркнул, и усмехнулся. — Уже… не думаешь же ты, что я не справлюсь? Но, все равно, это как-то… — он передернул плечами. — Моя Джейс и какой-то накаченный мужик, что трясет перед ней своими…
— Может, надо было попросить об этом тебя? Был бы отличный подарок-сюрприз? — Филипп недоверчиво уставился на друга.
— Может, и надо было. Просто, у нас не было времени, побыть одним. Но, как только я завтра перешагну с ней порог этого дома…
Марк закинул руки за голову, сцепив их в замок, и откинулся на спинку дивана, с мечтательным выражением на лице.
— Только бы завтра все прошло гладко…
Фил с громким стуком поставил почти пустой стакан на журнальный столик, и наклонился к другу:
— Что ты имеешь в виду?
– Ладно, думаю, сейчас уже можно… Я не говорил тебе, никто не знает… Джейс думает, что свадьба — это представление, фарс, спектакль. Что все это не по-настоящему. Совместный бенефис для наших родственников и друзей. Что мы, как и все «нанятые» актеры, просто отыграем свои роли, а потом будем жить, как прежде, но уже в этом доме. Она… Она мне отказала, Фил! Прикинь? Она. Мне. Отказала. Почти…
— И это так затронуло твое самолюбие, что ты не придумал ничего лучше?
— Дело не в самолюбии. Ну, может, и не совсем в нем. Дело в том, что я не могу и не хочу снова потерять её. И детей. Я и так хожу всю дорогу, словно мне в задницу попала огромная заноза. Ну, ничего: вот завтра она скажет «да», я окольцую её, и все, выдохну спокойно. И никуда она не денется больше. Будет там, где ей и положе быть.
Филипп потер виски, пытаясь начать соображать. Джессика думает, что все, что будет завтра, не будет правдой. Может, может, поэтому она так легко и подписала эти чертовы бумаги? Что же она спросила у него? «Если завтра все по какой-нибудь причине сорвется, то Соглашение не вступит в силу?». Черт! Ну, он и влип! Хотел сделать как лучше, а в итоге все равно подвел Джесси?
— Я мудак!..
— Что? — Марк открыл глаза и посмотрел на друга.
— Нет, так, ничего. — Фил огляделся по сторонам и, убедившись, что нигде поблизости не было видно Николаса, спросил, надеясь, что придумает способ, как все исправить: — Вот объясни мне одно, чувак, нахера все было так усложнять? — Но его язык уже порядком заплетался и мысли снова путались. — Почему нельзя было сразу сказать Джейс, что все это реально? Вся эта свадьба, — он немного пафосно произнес последнее слово. — Какая девчонка откажется от всей этой мишуры и возможности потратить кучу бабок?
— Джейс. — Марк произнес это так естественно и спокойно. Но потом наклонился к другу и предупредил, тыча в его грудь указательным пальцем. — Фил, «пончики»! Будь добр, следи за своей речью. Хочешь выразиться покрепче, используй эти гребаные, мать их, «пончики»! Ники, он впитывает все, словно губка! И в его речи стало слишком много таких слов. А ему всего пять! Я не хочу,
— Пончики, так пончики, — Фил усмехнулся. — Я понял, бро. Приму к сведению. В конце концов, у меня у самого растет сын. Но, вернемся к Джейс и твоей запутанной истории. Так какого, мать его, — он покачал головой, исправляясь, — сладкого сиропа, шоколадного пончика, ты не сказал ей, что завтрашний день не будет фарсом? Думаешь, она, как только правда раскроется, прыгнет тебе на шею от радости, что ты соврал ей?
— Это будет последняя ложь. — Марк вздохнул, но потом не удержался и вспылил. — Я знаю, что она не обрадуется. И знаю, что будет битва, еще одна, но… Не знаю, как объяснить! Не уверен, что поймешь.
— А ты давай, попытайся.
Марк широко развел колени в стороны и поставил на них локти. Опустил голову и взлохматил волосы.
— Знаешь, каково это, быть брошенным кем-то? Тем более той, кого так сильно любил? Как вся эта тоска не покидает тебя? А еще вопрос: почему она так поступила? За что она так со мной? Когда сильно ненавидишь и понимаешь, что все еще любишь? И будешь любить, несмотря ни на что? С годами все затихает, но не забывается, нет. — Марк покачал головой. — И вот, спустя столько лет ты встречаешь её, и её детей, и вся эта ненависть, вперемешку с любовью и предательством, и желанием одновременно убить и снова обладать ею, вспыхивают с новой силой. И гребаная правда всплывает наружу. Вся эта обида, жажда мести, боль — они смешиваются внутри тебя в такой комок злости! И ты говоришь и делаешь такие вещи, о которых потом очень сильно жалеешь. Но исправить уже ничего нельзя. Слова, они, знаешь, режут больнее лезвия. И рубцы от них остаются на всю жизнь… А я столько всего наговорил. И сделал… Но я любил её, свою Джейс. И все, что мне было надо сделать, это просить её вернуться ко мне. Фил, она и так была моей, только моей все эти годы! Ты понимаешь это? Никого, ни одного мужика, кроме меня… Но вот любила ли?
— Пф! — Фил удобнее устроился на диване, вытянув ноги, — Спросил бы напрямую! И сам сказал.
— Было поздно. Она стала бояться меня. Ты протягиваешь руку, чтобы помочь спуститься с трапа яхты, а она шарахается и смотрит так, как будто ты змею в рукаве прячешь! И я стал действовать осторожно, неспешно. Я возвращал себе её доверие. И не смотри на меня, как на… горелый пончик. Я исправлял. Клянусь. И я все исправил. Потому что понял, что она нужна мне. Да, казалось бы, виновата она, а накосячил я. Я должен был почувствовать еще тогда, шесть лет назад, что что-то не так. Её слезы, паника… и мой отец. И вот судьба дает мне второй шанс и говорит: «Так используй его!», потому что Джейс, та самая редкая ценность, которую я хочу охранять от посторонних глаз, холить и лелеять. Так почему не попытаться еще раз? Вернуть себе её поцелуи, её смех, её любовь? Вернуть те дни, когда она была для меня единственным возможным будущим. Да ничего же не изменилось! И единственное верное решение, это сделать её своей женой. Тогда она будет уверена во мне, в завтрашнем дне, в нас. Я повез её показать этот дом, как раз и кольцо было готово. Но слова, те самые, застряли в горле в самый нужный момент. Джейс обратила все в шутку. А я не стал её разубеждать. И это была моя очередная ошибка. Вот она и решила, что все это несерьезно. И она испугалась. Я потом понял, чего именно. Она следила за моей жизнью без неё. Как-то обмолвилась, так, как будто это ничего не значит. Но я видел её боль, я чувствовал её. И те бессонные ночи, когда она рыдала в подушку, видя, как я менял женщин, на месте которых должна была быть она. Она боялась, что все это, — Марк обвел руками вокруг, — мне надоест. Что я оставлю её и детей. Предложила, попробовать пожить своей семьей до Рождества, а потом решить, что делать дальше. Но я знаю, как её убедить, что все это по-настоящему: мои чувства к ней; мое желание быть с ними рядом всегда; быть неразрывной частью друг друга. Когда твой вдох, это её выдох. Пусть считает, что все это фарс, прекрасно режиссированное представление. Но это свяжет её, привяжет ко мне навсегда. А для закрепления результата, мы родим еще сына. Или дочь. А лучше, сразу двоих. Николас, ты же хочешь младшего брата? Или сестру?