Так шли мы к победе
Шрифт:
Для встречи танкистов я направил в район Шяуляя генерала К. В. Скорнякова. Через некоторое время он сообщил мне неприятную весть: временно командовавший танковой армией генерал М. Д. Соломатин в районе Шяуляя получил тяжелое ранение и выбыл из строя. Узнав об этом, я приказал К. В. Скорнякову вступить в командование армией и попросил его доложить о ее боевом составе. Каково же было мое огорчение, когда выяснилось, что в армии имеется всего лишь 17 исправных танков, десятка два других боевых машин, мотопехота и штатная артиллерия.
— У нас и в танковых бригадах не меньше боевых единиц, — заметил я, крайне огорченный полученными сведениями.
Генерал Скорняков предложил выслушать начальника штаба армии генерал-майора П. И. Калиниченко.
— Ведь мы, — начал Калиниченко, предварительно назвав себя и поздоровавшись, —
Выслушав объяснения начальника штаба, я поставил задачу генералу Скорнякову в течение ночи на 18 августа выдвинуть танковую армию на рубеж западнее Шяуляя и, подчинив ей там 16-ю Литовскую стрелковую дивизию, поставить задачу перейти к прочной обороне на подступах к городу, обратив особое внимание на создание мощной противотанковой обороны, чтобы во взаимодействии с 3-й воздушной армией отразить массированные танковые удары противника.
В ночь на 18 августа начальник разведки фронта принес мне справку о выявленных разведкой потерях противника за последний день боя. В 117 танков и 2,5 тысячи убитых обошлось фашистам продвижение на несколько километров. Полковник А. А. Хлебов доложил, что разведчики сумели установить нумерацию одной из танковых дивизий, наступавших на Жагаре. Это была 5-я танковая дивизия.
А в это время от генерала Н. Г. Чанчибадзе продолжали поступать тревожные донесения. Танковые части противника встречными ударами с севера и юга срезали выступ, который все еще удерживали войска 2-й гвардейской западнее Куртувеная, городка, что в 25 километрах юго-западнее Шяуляя. И теперь бои приближаются к Шяуляю. Однако сопротивление наших соединений не было сломлено. По-прежнему натиск основных танковых сил противника был направлен вдоль дорог, ведущих от литовских городов Куршенай и Кельме на Шяуляй.
Вдоль дороги от Куршеная вместе со вступившими в сражение бригадами 1-го танкового корпуса генерал-лейтенанта В. В. Буткова сражались части 16-й Литовской стрелковой дивизии. Командиры полков полковники В. Луня и В. Мотека выдвинули почти всю приданную им артиллерию в боевые порядки пехоты. Это укрепило положение стрелковых подразделений. Когда фашистские танки приближались к переднему краю обороны на 400–500 метров, артиллеристы, а затем танки открывали по ним меткий огонь прямой наводкой. С прорвавшимися вражескими машинами вступали в бой и пехотинцы. В схватке с врагом особо отличились отец и сын Дауетасы. Отец уничтожал машины снайперским огнем из противотанкового ружья, а сын Стяпас в это время разил пехоту столь же метким огнем из пулемета. Несколько фашистских танков нашли свой бесславный конец перед позицией Дяуетасов. А когда и ружье оказалось бессильным перед огромным «фердинандом», старший Дауетас взялся за противотанковые гранаты. Меткий бросок — и самоходка замерла с перебитой гусеницей. Но вот тяжело ранило Стяпаса. А пехота продолжала наседать. Тогда отец сам лег за пулемет. Вскоре и он был ранен, но продолжал вести огонь, пока не потерял сознание от потери крови. Фашисты здесь не прорвались.
Всего 16-ю Литовскую стрелковую дивизию в этот день атаковало 90 танков, из них 50 обрушилось на 156-й стрелковый полк. Когда положение этого полка стало критическим, комдив генерал В. А. Карвялис двинул на помощь из второго эшелона 249-й стрелковый полк. И бой разгорелся с новой силой. В числе многих героев здесь отличились артиллеристы из орудийного расчета сержанта В. Шалтелиса, подбившие 4 фашистских танка, и пулеметчица Дануте Станиелене, которая участвовала в отражении 13 атак. Славная дочь литовского народа за героизм, проявленный в боях под Шяуляем, была награждена орденом Славы I степени и стала полным кавалером этого ордена.
Большую роль в отражении атак противника на Шяуляй с запада сыграли в эти дни и части 1-го танкового корпуса. Особенно храбро сражались воины 44-й мотострелковой бригады полковника Д. П. Халаева. О напряженности боя, который вели части бригады в этот день, можно
Словом, 2-я гвардейская армия продолжала отражать атаки с нарастающим упорством.
Обнадеживающие сведения в этот день поступили и от генерала Я. Г. Крейзера. Хотя противник ввел южнее Ауце новые танковые силы, сломить дивизии 63-го стрелкового корпуса генерал-лейтенанта Ф. А. Бакунина он не смог. Я облегченно вздохнул, услышав от Крейзера, что отсеченный от главных сил 87-й стрелковой дивизии стрелковый полк майора М. М. Халявицкого к югу от местечка Вегеряй продолжает успешно отбивать непрерывные атаки танковых частей противника, несмотря на то что в них участвовало около сотни фашистских танков и штурмовых орудий. Остальные части 87-й стрелковой дивизии полковника Г. П. Куляко, отступив на 3–4 километра к северу, продолжали с непоколебимым упорством отражать атаки противника южнее Ауце.
На помощь попавшей в тяжелое положение 87-й стрелковой дивизии генерал Крейзер перебросил свою резервную 77-ю стрелковую дивизию и 257-ю стрелковую дивизию из 10-го стрелкового корпуса. Полки этих дивизий с ходу контратаковали противника на подступах к Жагаре и задержали его продвижение. Особенно тяжелые бои выпали на долю 257-й стрелковой дивизии полковника А. Г. Майкова, однако все ее полки держались стойко, бойцы и командиры проявляли массовый героизм. На ряде участков танкам удавалось прорваться через боевые порядки пехоты, но они натыкались на меткий огонь артиллеристов. Так было юго-восточнее Ауце, где на пути прорвавшихся двух полков пехоты и 40 танков встали дивизионы 27-й пушечной артиллерийской бригады полковника В. С. Капитоненко. Артиллеристы не пропустили противника дальше. Все поле перед огневыми позициями бригады было усеяно разбитыми танками и трупами фашистских пехотинцев.
Положение наших войск на подступах к Жагаре еще более упрочилось после вступления в сражение здесь бригад испытанного 3-го гвардейского механизированного корпуса, который мы вовремя передали Крейзеру.
В ходе боев на этом направлении подтвердилось наступление 5-й танковой дивизии гитлеровцев. Кроме того, к нашему удивлению, разведка обнаружила здесь танковый полк моторизованной дивизии СС «Великая Германия», которая одновременно отмечалась и западнее Шяуляя. Неужели противник, потерпев неудачу под Шяуляем, начал перегруппировывать танковые дивизии на север? Но ведь против трех дивизий 51-й армии и без того уже наступали, по нашим сведениям, немалые силы. Словом, неясность в группировке сил противника на левом фланге 51-й армии нас чрезвычайно тревожила. Мы все еще не решались снять с рижского направления ни 6-ю гвардейскую, ни 43-ю армии, поскольку командующий 51-й армией генерал-лейтенант Крейзер продолжал ежедневно напоминать мне о нараставшей угрозе со стороны Риги. В штабе фронта тоже сложилось мнение, что рижская группировка все же должна ударить навстречу своим танковым дивизиям, прорывавшимся из районов Шяуляя и Ауце. И действительно, к исходу третьего дня боев генерал Крейзер доложил мне о том, что пленные заявляют о сосредоточении южнее Риги, в районе Бауски, новой танковой дивизии неустановленной нумерации и о якобы готовящемся из этого района наступлении. Поставив соответствующую задачу фронтовой разведке, мы снова обратились к командиру партизанской бригады Отомару Петровичу Ошкалну с просьбой проверить сведения, полученные от армейской разведки.