Так шли мы к победе
Шрифт:
Трудно описать ликование войнов 4-й ударной и 43-й армий, а также 3-го гвардейского мехкорпуса, когда им объявили этот приказ. Благодарность Верховного Главнокомандующего вызвала у всех огромное воодушевление и прилив сил. Я еще раз убедился, сколь высоким было моральное воздействие таких приказов на бойцов и командиров.
Вскоре мы с удовлетворением отметили, что противник с каждым днем выдыхается. На подступах к Риге наши части отбили все атаки войск Шернера, а на некоторых участках даже отбросили их.
Особенно яростным контратакам подверглись бригады мехкорпуса В. Т. Обухова и стрелковые дивизии генерала П. А. Васильева, которые оказались на острие клина.
Теперь трудно было определить, кто наступает, а кто обороняется. Если на одном участке фашистам приходилось обороняться,
В. Т. Обухов в эти напряженные дни доносил о том, что в связи с отставанием стрелковых дивизий его бригадам приходится вести бой, имея в своем тылу части противника. Однако отойти к основному ядру 43-й армии он отказался.
Обухов никогда не боялся окружения. Он блестяще владел искусством маневрирования и не терялся, когда оказывался в отрыве от главных сил.
Мы настойчиво добивались, чтобы А. П. Белобородов соединился с 3-м гвардейским мехкорпусом, и он 22 сентября с радостью доложил мне, что, отразив в течение двух дней 15 контратак, его соединения выбили фашистов из города Балдоне и вышли на подступы к Кекаве. С мехкорпусом Обухова они вошли в непосредственное соприкосновение.
До Риги оставалось всего 16 километров. Но они были самыми трудными. Шернер отнюдь не прекратил попыток повернуть наши войска вспять. К вечеру 22 сентября выяснилось, что крупные силы вражеской пехоты при поддержке танков снова контратаковали наши части, ворвавшиеся в Балдоне. Шернер явно стремился ударом во фланг отрезать дивизии, прорвавшиеся на Кекаву. Но генерал Н. Ф. Папивин сорвал осуществление этого замысла. По противнику были нанесены мощные удары бомбардировщиков и штурмовиков. А. П. Белобородов сообщил мне: «Мы восхищены боевой работой авиации».
На следующий день от пленных офицеров стало известно, что Гитлер подчинил и 3-ю танковую армию Шернеру. Отныне ему будет легче координировать действия обеих группировок войск, наносивших контрудар с запада и южнее Риги.
Но гитлеровцы не могли, естественно, быть сильными везде. Укрепляя группировку войск южнее Риги, Шернер постепенно ослаблял оборону восточное нее. Это сразу же сказалось на положении 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов, которые возобновили продвижение к столице Латвии.
В сложившейся обстановке войска Ленинградского фронта при поддержке сил Балтийского флота перешли в наступление и вскоре освободили Таллин — столицу Эстонии. Войска 3-го Прибалтийского фронта 23 сентября начали преследование 18-й немецкой армии, поспешно отходившей на рубеж Сигулда, подготовленный в 60–80 километрах от Риги. 22 сентября преодолел оборону противника и 2-й Прибалтийский фронт. Но 27 сентября войска обоих фронтов были остановлены врагом на рубеже Сигулда.
Во второй половине сентября из собранных нашей разведкой данных стало очевидно, что в район Риги постепенно стянуты почти все силы 16-й и 18-й немецких армий. Характерно, что даже те дивизии, которые Шернеру удалось эвакуировать из Эстонии морем, он высаживал в районе Риги. К тому же большая часть сил 3-й танковой армии, располагавшей значительным количеством танков, оказалась в районе к северо-западу и западу от Елгавы, по-видимому, с единственной целью — не допустить прорыва армий Я. Г. Крейзера и В. Т. Вольского к Рижскому заливу. Таким образом, в результате сосредоточения всех сил для удержания Риги направление на Мемель (Клайпеду) оказалось заметно ослабленным. Всего здесь мы насчитали не более 8 дивизий. Примерно к 20 сентября ударная группировка 3-й танковой армии в бесплодных атаках против левого фланга 51-й армии и примыкавших к ней с юга дивизий 6-й гвардейской потеряла большое количество танков и личного состава. Она была обескровлена и отказалась от активных действий. В связи с этим сложились наконец более благоприятные, чем раньше, условия для перехода в наступление 5-й гвардейской танковой и 51-й армий с целью прорыва к Рижскому заливу. Поэтому 23 сентября я с группой генералов и офицеров фронтового управления выехал в район Елгавы, чтобы с утра следующего дня начать непосредственное руководство действиями этих войск.
Однако не успел я еще добраться
Утром 24 сентября была получена новая директива Ставки Верховного Главнокомандования о переносе главного удара нашего фронта с рижского направления на мемельское, с тем чтобы отсечь группу армий «Север» от Восточной Пруссии.
Это был приказ о проведении Мемельской операции, которой суждено было стать решающей в ходе всей Прибалтийской стратегической наступательной операции, ибо в ее ходе группа армий «Север» была окончательно и навсегда отсечена от Восточной Пруссии, а враг был принужден в «пожарном» порядке эвакуировать свои войска из Риги и всего прилегающего к столице Латвии района, не говоря уже об Эстонии.
Конкретно нашему фронту упомянутой директивой предписывалось: быстро и скрытно перегруппировать все свои силы с рижского направления на мемельское, создать в районе Шяуляя сильную ударную группировку для нанесения мощного удара по фашистским войскам, оборонявшимся на этом направлении, с целью разгрома их, прорыва к побережью Балтийского моря и отсечения всей группы армий «Север» от Восточной Пруссии.
Ближайшей нашей задачей был прорыв первой и второй олосы обороны и выход на линию городов Тиркшляй, Плунге, Шилале, Таураге. Затем предстояло выйти к Балтийскому морю от Паланги до устья Немана. Всю операцию надлежало завершить в 10–11 суток, а ее подготовку в течение 6 суток. Это был слишком малый срок, поскольку переход в наступление на новом направлении был связан с огромной перегруппировкой войск фронта. Но надо было постараться уложиться в него, чтобы противник не успел осуществить контрманевр. Правда, мы рассчитывали, что фашистскому командованию будет нелегко своевременно осуществить переброску крупных сил из района Риги для уплотнения своей относительно слабой обороны на клайпедском направлении, поскольку войскам 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов Ставка в это же время поставила задачу: продолжая наступление на рижском направлении, освободить столицу Латвии и очистить побережье Балтийского меря до порта Лиепая.
…25 сентября мы уже всесторонне обдумывали замысел новой наступательной операции. Необходимость наступать на двух расходящийся направлениях — на северо-запад и на юго-запад — вынудила меня принять решение нанести два удара: главный — западнее Шяуляя на 19-километровом участке с целью выхода основнай группировки войск фронта в район Клайпеды и вспомогательный — юго-западнее Шяуляя на 12-километровом участке с целью возможно быстрее отбросить войска, противника за реку Неман в ее нижнем течении. Но этот замысел вызвал отрицательное отношение со стороны начальника штаба фронта. Генерал В. В. Курасов со свойственной ему логичностью доказывал, что прорыв на двух участках ведет к распылению сил и средств фронта. Неудивительно, что на его сторону встал и член Военного совета генерал. Д. С. Леонов.
Пришлось настойчиво убеждать их, что нанесение двух ударов при наличии у нас достаточных сия позволяло не только расчленить войска противника, но и одновременно повести наступление как на Клайпеду, так и в сторону Восточной Пруссии. Такое построение операций, кроме того, облегчало участие в ней и 39-й армии 3-го Белорусского фронта, которая должна была из района Расейняя наступать на Таураге и далее на Тильзит (Советск).
В конце концов начальник штаба и член Военного совета согласились со мной. Главный удар, по принятому решению, должны были нанести 6-я гвардейская, 43, 51 и 5-я гвардейская танковая армии, вспомогательный - 2-я гвардейская армия и 1-й танковый корпус во взаимодействии с 39-й армией 3-го Белорусского фронта. На направлении главного удара, то есть на участке шириной всего 18–20 километров, мы решили сосредоточить около половины всех сил и средств фронта.