Так угодно судьбе
Шрифт:
Отряхнув руки, он прошел в противоположный угол столовой. Джина осталась сидеть на стуле, лицом к Доминику, освещаемая пламенем свечи, — словно на старинной картине. Увидев в ее глазах испуг, Корсэрес почувствовал укор совести. Но в то же время он понимал, что если сейчас даст Джине послабление, пожалеет ее, то ему уже не расстаться с ней. И тогда прощай, свобода, прощай, Нэш!
Доминик сложил руки на груди и как можно спокойнее сказал:
— Знаешь, дорогая, ты эти штучки брось. По крайней мере, меня не проведешь. Морочь голову Сандре с Майклом — они любители подобных представлений.
Джина смотрела на него глазами, полными слез. Губы ее дрожали. А когда она попыталась взять бокал, от ее неловкого движения он опрокинулся, и по столу разлилось красное как кровь вино.
Но Доминик думал лишь о том, чтобы дать понять Джине, насколько серьезны его намерения. Судя по всему, ему это вполне удавалось.
— Знаешь, Ник, — заговорила наконец Джина, — лишь теперь я поняла, как жестоко ошибалась, полагая, что могу привязать тебя к себе. Я очень тебя люблю и поэтому… отпускаю. Не надо кричать, что-то доказывать мне, я ведь все понимаю. Но знай, что я всегда буду ждать тебя, что бы ни случилось в твоей жизни. И если ты все же поймешь, что именно я тот единственный чело век, который понимает тебя до конца, и вернешься ко мне, я приму тебя безо всяких условий. Я забуду о том, что случилось сегодня, о том…
Она подошла к нему и положила руки ему на плечи. Доминик стоял, боясь шелохнуться. Он все еще не верил в искренность слов Джины. Ожидая подвоха с ее стороны, он весь внутренне напрягся.
— Расслабься и просто обними меня, Ник, — ласково попросила Джина.
Но Доминик даже не пошевелил руками. Женщина посмотрела в его лицо, и тогда он увидел в ее взгляде подтверждение своих опасений: в нем горели ненависть и угроза. Доминик тяжело вздохнул, отстраняя от себя Джину.
— Прости, мне нужно ехать. Увидимся как-нибудь…
Он ожидал, что после его слов последует бурная сцена. Однако Джина смиренно проводила его до дверей, на прощание едва коснувшись губами щеки.
Как только дверь за Домиником закрылась, Джина метнулась в комнату, где был накрыт стол, рванула на себя скатерть. Посуда со звоном посыпалась на пол, остатки еды испачкали ковер. Но этого разъяренной женщине показалось мало, чтобы выплеснуть свой гнев. Она принялась крушить все, что попадало ей под руку, — стулья, полки с дорогими статуэтками, настенные часы… Наконец добралась до книжных полок, и книги одна за другой полетели в стену.
Вдруг Джина остановилась. Дыша как загнанная лошадь, она во все глаза уставилась на книгу с золотыми буквами на обложке. Как она могла быть настолько беспечной? Как могла так неосмотрительно оставить улику на видном месте? Хотя надо было обладать недюжинным умом и сообразительностью, чтобы связать воедино факт ее неудавшегося «суицида» и маленькую статейку в этой книге.
—
9
Поздним вечером, когда Доминик вышел от Джины, жизнь в городе кипела, не останавливаясь ни на минуту. Впервые за несколько недель ему показалось, что воздух пропитан ароматом свежести. Он вдохнул полной грудью, расправил плечи и посмотрел вверх. На темнеющем небе, подсвеченном рекламными вывесками, начали появляться звезды — точно так же, как в тот вечер, когда они с Нэш удрали из ресторана и стояли на мосту. Неужели это было с ними? Можно ли все вернуть?
Если бы ты знала, Нэш, как я сожалею о словах, сказанных тебе в порыве ложного альтруизма! Как я хочу прийти, обнять тебя и никогда больше не выпускать из своих объятий, мысленно обратился Доминик к любимой.
Однако терзать себя догадками, как теперь относится к нему Нэш, было бессмысленно. Следовало действовать, и как можно решительней. Но об этом он подумает завтра, а сейчас…
Сев за руль, Доминик достал сотовый и набрал номер своего друга, без участия которого не обходился ни в одной затруднительной ситуации.
— Алло! Это «скорая помощь»? — спросил Доминик высоким голосом, когда Майкл подошел к телефону.
— Извините, но вы не туда…
— Майкл, дружище, ты уже дома? — радостно закричал Доминик.
— Фу! Ник, это ты? По какому поводу веселье? Давно я не слышал твоего бодрого голоса.
— Можешь меня поздравить с расторжением помолвки, — довольно ответил Доминик.
— Ты серьезно? Ну, поздравляю, искренне за тебя рад. — Майкл перешел на шепот. — А что, Джина тебя не убила, когда узнала о своей печальной участи?
— Представь себе, нет. Но это еще не говорит о том, что я все-таки останусь жив… Шучу! — Доминик немного помрачнел. — Послушай, Майкл, я понимаю, что сейчас не время расслабляться, середина недели… Но ты не составишь мне компанию?
— Что?! Да ты знаешь, что я до сих пор не могу отойти от того «ужина» в ресторане, когда по твоей милости… — Майкл захлебнулся от возмущения.
— Нет, ты неверно меня понял. Я вовсе не предлагаю тебе отметить мое освобождение. По крайней мере, не так, как ты себе это представил. — Доминик усмехнулся. — Давай съездим в боулинг в бизнес-центре. Знаю, занятие это малоинтеллектуальное, зато помогает забыть обо всем и как следует отдохнуть. Ну же, Майкл, активный отдых, развитие координации…
— Ну хорошо, давай, — неохотно отозвался Майкл.
Доминик знал, чем вызвана нерешительность друга. Наверняка рядом сидит цербер в лице дорогой женушки.
Они договорились о встрече. И уже через час, азартно целясь в кегли и подзадоривая своего неуклюжего приятеля шутливыми репликами, Доминик не вспоминал ни о чем — ни о Джине, ни о Нэш…
Ну и пришлось ей побегать! С самого утра посыпались заказы, факс захлебывался от заявок. Как назло заболел водитель, и Нэш сама развозила букеты по адресам. Впрочем, теперь она не слишком была нужна в торговом зале — помощницы справлялись и без нее.