Так умирают короли
Шрифт:
— Не понял, — признался я. — Поясните.
— А чего же непонятного? Людей уже как тараканов, а власти умалчивают о демографическом взрыве, занижают данные.
— Почему вы решили, что людей ощутимо прибавилось?
— Потому что я это вижу своими глазами. Уже на улицах не протолкнуться. Я в трамвае езжу, там же уже дышать нечем, народу — как грязи, а раньше-то посвободнее в транспорте было!
— А может, трамваев меньше стало? — высказал я предположение. — Оттого и толчея.
—
— Но смысл-то в чем? — пожал я плечами. — Почему власти скрывают, что произошел демографический взрыв?
— А вот это и есть самое интересное! — сказал Виктор. — Если мы эту задачку разгадаем…
За его спиной тетя Вера покрутила пальцем у виска и выразительно посмотрела на меня — не предупреждала ли, мол, я тебя, что все вот так вот хитро обстоит.
— Не знаю, — примирительно сказал я. — Наше дело маленькое: встретиться с людьми и провести опрос. А если там, наверху, — я ткнул пальцем в потолок, — кто-то хитрит и наши данные перевирает, так то нам неведомо. У нас туда доступа нет.
— Оно и понятно, — сказал Виктор. — Мы люди маленькие.
Выпили хозяйской водочки. Витюня проделал это значительно, а в довершение даже губы поджал — совсем как на фотографии. Тетя Вера следила за происходящим с беспокойством, которого не могла скрыть.
— А к соседям нашим зайдете? — спросил Виктор. — В четвертой квартире.
— Их в список не внесли.
Мой собеседник удовлетворенно кивнул.
— Страшные люди, — неожиданно сказал он.
— Почему?
— Витюня, перестань! — умоляюще произнесла тетя Вера.
Но Виктор ее не послушался.
— Ты понимаешь, извести нас хотят, — пояснил он.
— Каким образом?
— А лучами!
— Лучами?
— Натурально! Через стену глушат, гады, а у меня психика слабая, я эти лучи мозгами чую.
— Что же за напасть такая? — осторожно поинтересовался я.
— Я с ними давно в контрах. В честном бою они против меня, конечно, слабоваты, а вот по-тихому пакостить у них получается.
Тетя Вера шумно вздохнула, но муж не обратил на ее демонстрацию ни малейшего внимания.
— Прибор у них какой-то, — продолжал он. — Думаю я, что в органах он прежде работал, сосед-то.
— Да в депо тепловозном он всю жизнь прогорбатился! — не выдержала тетя Вера.
— А это ничего, что в депо, — спокойно парировал Витюня. — У органов повсюду свои люди есть, хоть даже и в депо. Депо, если разобраться, самый стратегический объект и есть.
— Но почему именно вам-то так не повезло? — спросил я.
Витюня опустил глаза и сказал с достоинством и скорбью в голосе:
— Моего прошлого они мне простить не могут.
— Не понял, — признался я.
— Вы человек образованный и поэтому должны знать, что каждый из людей проживает не одну жизнь, а несколько.
Я растерянно кивнул — так, на всякий случай.
— Так вот я совершенно определенно знаю, что в прошлой жизни я был императором Павлом Первым. И вот мне моего царского происхождения никак не могут простить. В прежние времена, при Сталине, меня, конечно, расстреляли бы. Сейчас они себе такого позволить не могут, потому изводят тайно, лучами.
Просто клинический случай. Ну надо же мне было попасть именно на этого типа. Тетя Вера скорбно смотрела на мужа. Я прикидывал, под каким конкретно предлогом мог бы покинуть эту чудную семейку.
— Хотя бы раз! — с надрывом сказал Витюня, мрачно разглядывая графин с водкой. — Хотя бы раз отсюда вырваться и снова очутиться там, в прежней жизни! Почувствовать себя человеком!
— Да, — безо всяких эмоций поддакнул я.
— Ведь я был царем! Я любого мог вот так вот!
Виктор сжал руку в кулак и этот кулак продемонстрировал мне. В его взгляде сквозила тоска о безвозвратно утраченном. И когда я эти его глаза увидел, во мне что-то шевельнулось. Неясное, почти неощутимое — пока лишь как предчувствие.
— Еще выпейте, — предложила тетя Вера.
Я понял, что она хочет отвлечь мужа от тяжелых мыслей. Выпили. Но это не убавило скорби во взгляде хозяина.
— Каждому достается своя доля, — сказал Виктор. — В одной жизни он — пан, в другой — пропал. Так, чтобы все время было хорошо, — не бывает.
— А раньше, в прошлом, вам было хорошо? — уточнил я.
— Да!
В его голосе была такая убежденность, что ему невозможно было не поверить. Тетя Вера поднялась и вышла на кухню. Я склонился к собеседнику.
— Я неправду вам сказал — насчет переписи. Только ей, — кивнул я в сторону кухни, где была тетя Вера, — ни слова!
Витюня смотрел на меня округлившимися глазами.
— Я по другому ведомству прохожу.
— По какому? — шепотом спросил он, меняясь в лице.
Я прижал палец к губам и покачал головой:
— Еще не время.
Витюня кивнул, соглашаясь.
— Для меня не составляет тайны ваше прошлое. И меня прислали к вам именно как к императору Павлу Первому.
Его глаза стали совсем круглыми.
— Только никому — ни звука!
— Я — могила! — горячим шепотом доложил Виктор.
Из кухни вышла тетя Вера. Я поднялся из-за стола, и Виктор тоже вскочил, едва не опрокинув при этом стул.
— Еще встретимся, — пообещал я. — Когда придет время.