Так умирают короли
Шрифт:
— Я служу в налоговой полиции! Вот в чем дело!
Гробовая тишина. Демин и Светлана смотрели на меня так, словно считали мои слова неумной шуткой.
— Мне неизвестно, с чего все началось, — сказал, я. — Но Самсоновым заинтересовалась налоговая инспекция. Фактов не хватало. Решили внедрить в творческую группу Самсонова оперативного работника. Москвича засылать побоялись, потому что был велик риск, что его раскроют. Взяли человека с периферии, то есть меня. Так я оказался в вашей
Демин посмотрел на Светлану, потом снова перевел взгляд на меня. Я не выдержал и опустил глаза. Демин раздавил хлебный мякиш пальцем, превратив его в лепешку.
— После внезапной смерти Самсонова я должен был вернуться в Вологду. Но следственная бригада попросила меня задержаться в Москве, потому что никак не удавалось вычислить убийцу, и я остался с вами, чтобы помочь следствию. Теперь я свободен и могу ехать. Но не хотел делать этого, не сказав вам всей правды.
— И как твоя работа? — сухо осведомился Демин. — Ты добросовестно выполнял свои обязанности?
В его словах мне послышалась издевка, но ничего другого ожидать не следовало — после того, что они от меня услышали.
— Да, — односложно ответил я.
— Постукивал регулярно? — продолжал Демин.
Я увидел, как поморщилась при этих словах Светлана.
— Я составлял отчеты, как и требовалось.
Демин взглянул на Светлану, словно спрашивал ее: «Хорош гусь?»
— Странное дело, — сказал я. — Я выполнял свою работу, и Самсонов был для меня всего-навсего нарушителем налогового законодательства — до поры. Пока вдруг я не почувствовал, что мое отношение к нему в корне переменилось. Я уже не мог воспринимать его иначе как талантливого человека. Все остальное отошло на задний план. И это налоговое расследование казалось мне таким мелким и ничтожным занятием…
— Ты оправдываешься? — мрачно поинтересовался Демин.
— Ни в коем случае, — ответил я, глядя ему в глаза. — Я уеду очень скоро, и мы, наверное, никогда больше не увидимся. Просто между нами установились такие отношения, что я не могу таиться, как мелкий пакостник.
Светлана, до сих пор молчавшая, шумно вздохнула.
— Илья, он по-своему прав. Женя мог бы уехать, ничего никому не объясняя, но не сделал этого.
Она посмотрела на меня долгим взглядом. В том взгляде я увидел понимание. Понять — это уже простить.
— Не держите на меня зла, — попросил я.
Светлана вздохнула.
— Все-таки судьбу не обманешь, — негромко сказала она. — И если все рухнуло — ничего не поправишь, как ни старайся.
Еще полчаса назад она думала, что программу удастся спасти. После моих слов даже у нее не осталось сомнений в том, что все кончено.
Демин молча поднялся и вышел на балкон. Оставаться здесь я больше
— Прощай, — сказал я, поднимаясь.
— Светлана тоже встала.
Она не пыталась меня удержать, но я видел, что ей это дается с немалым трудом. Но у дверей она не выдержала. Развернула меня и обняла, прижавшись всем телом.
— Как глупо все в мире устроено! — прошептала она.
Я был совершенно согласен.
— У меня в голове не укладывается то, что ты сказал. Наверное, время какое-то должно пройти. Но все равно спасибо тебе.
— За что? — опешил я, совершенно не ожидая от нее благодарности.
— За все. И не вспоминай о нас плохо.
— Ивы обо мне — тоже, — попросил я.
Она кивнула и поцеловала меня — совсем по-матерински.
— Когда ты уезжаешь? Завтра?
— Возможно, что и завтра. Или чуть позже. У меня кое-какие дела в Москве.
— Увидимся когда-нибудь?
— Обязательно! — уверенно ответил я. — Я приеду на суд.
Она вспомнила о Кожемякине и обо всем, что было связано с этим человеком. Лицо ее стало строгим.
— Да, — подтвердила Светлана. — На суде!
Слова прозвучали очень жестко. Она еще хочет взглянуть в глаза убийце, понял я.
— До свидания, — сказал я.
— До свидания.
Я вышел из квартиры и стал спускаться по лестнице. Замок на двери квартиры не защелкнулся, пока я не спустился на первый этаж.
День или два — и я уеду. Вот только решу свои дела в Москве — те самые, о которых я говорил Светлане. Эти дела были связаны с Мариной. Потому что я уже понял, что никуда без нее не уеду.
Глава 49
Утром я отправился к Боброву — своему московскому куратору.
— Приехал прощаться, — объявил я. — Уезжаю.
— А Мартынов? Он просил о помощи.
— Дело сделано. Больше я здесь не нужен. Бобров вышел из-за своего широченного стола и устроился на стуле напротив меня, демонстрируя, что никакой он мне сейчас не начальник.
— Вот командировка тебе выдалась, да? — произнес он, сочувственно глядя на меня.
Я пожал плечами.
— Привыкай, — сказал Бобров. — Оно только кажется, что вся наша жизнь— сплошные бумажки. А на самом деле всякое случается.
Он совсем не был похож на супермена. Обычный бухгалтер. Толстенький, и пальцы сардельками. И все-таки я ему верил, потому что сам попал в переплет. Ехал в Москву и представить себе не мог, что события будут развиваться столь неожиданным и неприятным образом.
— Ты молодец! — оценил мою работу Бобров. — Я подготовлю на тебя докладную, поставлю вопрос о поощрении.