Такая работа
Шрифт:
Это четха.
Таджики, что стоят за прилавками московских овощных ларьков, зовут их «мурда», что означает «мертвец». Четха имеет такое же отношение к смерти, что и любая другая стайная выморочь. Но они всегда носят лицо того человека, который их создал перед тем, как умереть. Четха способны чуять себе подобных и могут образовывать очень крупные стаи, отыскав хорошую кормовую базу. В поисках подходящего для дневки места четха легко проходят десятки километров.
Москва не верит слезам — и четха
Только не трудитесь поднимать новостные архивы. Три или четыре информационных агентства не пожалели семисот знаков, чтобы рассказать о проблеме с недоделанной новостройкой, но о трупах не было сказано ни слова. Эти люди приехали в Москву с надеждой на лучшую жизнь — просто потому, что у них дома уже никакой жизни не было. Они пахали как проклятые в таких условиях, в которых нормальный москвич способен разве что сдохнуть. Вокруг них было полно тех, у кого было достаточно еды и одежды, чистой воды и тепла в доме просто по праву рождения в сытой столице. Не думаю, что это казалось им справедливым. И я был бы последним человеком, который упрекнул бы их в зависти, если бы у нее не было последствий.
Никто не был наказан за их гибель, поскольку это были нелегалы — люди, о существовании которых вполне допустимо забыть.
Когда они умерли, уже никто не мог спасти от голода их семьи, оставшиеся дома. Это произошло потому, что какой-то чиновник или, может быть, бизнесмен решил в этот раз украсть из бюджета строительства больше денег, чем обычно. И что-то должно было остаться, чтобы заставить заплатить за это — если не конкретного чиновника, то хоть кого-нибудь.
В одиночку любой четха слабее и гуля, и мавки.
Вот только они никогда не бывают в одиночку. На Черкизоне их было всего пятнадцать. Прежде чем корейцы подняли тревогу и все-таки нашли гнездо, около пятидесяти человек пропали без вести. Не думаю, что они с самого начала знали, с чем столкнулись. Скорее, им повезло. В поисковой группе, обнаружившей гнездо, оказался молодой паксуму, шаман, приехавший в Москву поступать в Сеченовку. Он и назвал новую для столицы нежить «четха». В очень примерном переводе на русский это означает «подснежник».
Я не имею в виду цветы.
Четха выглядят очень плохо. Гораздо хуже, чем любой настоящий мертвец, вроде тех, что сидят возле выхода с «Белорусской»-радиальной. Но это вовсе не говорит о том, что они не опасны и в любой момент могут развалиться на куски. Просто им ни к чему притворяться живыми людьми.
— Мертвые гости, — сказал я. — Паршиво.
— Мы справимся. — Лиза улыбнулась. — Пятьдесят — это все-таки не сотня.
— Ну спасибо и на этом, — хмыкнул я. — Итак, Вадим Викторович, что же у вас такого случилось неделю назад?
Босс все-таки соизволил проглотить то, что его поймали
— Нам пришлось выгнать кое-кого, — сказал он. — Одна птичка напела, что ожидается визит проверяющих по вопросам нелегальных иммигрантов. Мы не могли допустить, чтобы у нас нашли бригаду грузчиков без документов. Поймите меня правильно, мы готовы давать людям работу, но не в ущерб же себе!
— Вы считаете, что все сразу станет хорошо, если вы перед нами оправдаетесь? — спросил я. — Вы совершили поступок. У поступка есть последствия. Вот, собственно, и все. И я вам не исповедник, чтобы грехи отпускать. У меня другая работа.
— Не смейте меня осуждать! — взвизгнул Босс.
Лиза успокаивающим жестом положила руку ему на плечо; он ее сбросил.
— Я вам что-то сказал насчет того, что не следовало так поступать? — спокойно спросил я.
— Это вообще не ваше дело! — отозвался он. — Не знаю, зачем я все это вам рассказываю.
— Все грамотные решения базируются на достаточности исходных данных, — ответил я. — Вы хотите сказать, что уволили кого-то и ваши добровольные мусорщики взбесились? Довольно странно.
— Бригаде некуда было идти, — сказал он. — Они попросили позволения переночевать в бараках, но мне пришлось отказать им. Поймите, мы не знали, когда придет проверка! Я распорядился не пускать их на территорию, но двое как-то пробрались. И ночью эти твари сожрали их.
— И охранника, — мрачно добавил я, мимолетно понадеявшись, что он постарается меня разубедить.
— И охранника, — кивнул он.
У него лицо теперь было серое, как бетон. Черт, мне даже стало жаль этого парня. Конечно, он не был похож на Капитана Америку, и вообще, наверное, никто не назвал бы его действительно хорошим человеком. Но ему было стыдно. На его совести сейчас лежала здоровенная каменюка — гибель троих людей, которую он мог бы предотвратить, если бы нарушил распоряжение начальника.
И значит, она у него была.
Я имею в виду совесть.
В общем-то довольно редкое и почти бесполезное качество для столичного бизнесмена, много лет позволяющего себе по чуть-чуть нарушать правила.
— Кир, мы тут такое нашли! — Из-за угла выскочил Макс. Ухмылка на его лице была широкая, сияющая. Натурально клоунская, даже жутковато становилось. — Не поверишь, они бетон прогрызли и устроили подкоп. Там сзади во какая нора!
Я бы присвистнул, если бы не было так холодно.
— Что вы собираетесь делать? — нервно спросил Босс. — У вас есть план?
Макс ухмыльнулся, но хотя бы не заржал. Вежливый.
— Разумеется, у нас есть план, Вадим Викторович, — сказала Лиза. — И по этому плану вы должны держаться за спиной у Марьяны, пока мы тут все не закончим.