Такая работа
Шрифт:
Никто из влюбленных не планирует расставание, и почти каждый человек в глубине души уверен — уж он-то никогда не поступит некрасиво по отношению к тому, кого сегодня так любит. Но когда эти влюбленные все же расстаются, это все меняет. Почти всегда. Дурак бы я был, если бы всерьез рассчитывал на то, что у меня все пройдет гладко.
Некоторые кошки из любви к своим бестолковым хозяевам иногда по утрам кладут им на подушку мышиные трупы. Как бы это нам ни было неприятно, мы понимаем, что это — проявление любви. В этом мире было всего одно существо, вполне способное после своей ночной охоты подкинуть мне в постель дохлятину, но в ее случае о любви речь вряд ли
Она вампир.
Мы расстались пять лет назад, незадолго до Нового года.
Мои неприятности начались днем раньше, около одиннадцати часов вечера. Женщина, на которой я был женат, вернулась домой, прошла на кухню, взяла нож и приставила его к моему горлу.
Я думал, что это кризис третьего года брака.
А она думала, что я ее хавчик.
Она требовала, чтобы я сказал ей правду. И я сказал бы, если бы знал, что она хочет услышать, но она только тыкала в меня ножом и говорила, чтобы я сам догадался. Наверное, мне следовало раньше понять, что наша с ней семейная жизнь в последнее время складывается как-то неправильно. Она почти не бывала дома, постоянно злилась и орала на меня. Но до нее никто не пытался меня убить, так что откуда мне было знать, что этим все кончится? Я был уверен, что она любит меня, просто у нас сложный период отношений.
Впрочем, наверное, это говорят все, кто умудрился пострадать от домашнего насилия.
Когда я попытался отобрать у нее нож, она разбила мне губу и довольно сильно порезала ключицу. Вот тогда я испугался по-настоящему. Вероника никогда не увлекалась ни боевыми искусствами, ни бодибилдингом, но как-то так оказалось, что она намного сильнее меня. Тыкая ножом в спину, она загнала меня в ванную, приказала раздеться, привязала бельевой веревкой к трубе и пообещала, что убьет меня, если я не сделаю этого с собой сам. Она сказала, что ей уже нечего терять, а такой кобель, паразит и нахлебник, как я, жить недостоин. Она хотела, чтобы я заплатил за все, что с ней сделал.
Я не очень понимал, в чем виноват, но готов был просить прощения просто за сам факт моего существования. Да, я урод, дебил и недоделок, испортивший жизнь хорошей девушке. У меня вечно нет денег на то, чтобы сделать ее счастливой, я не способен запомнить элементарные вещи, очевидные для каждого нормального человека, и я никогда не старался исправиться.
Я провел ночь, сидя голым на кафельном полу ванной. У меня затекли ноги и спина, но, когда я попыталась встать без ее разрешения, она ударила меня ножом в плечо. Это оказалось отличным способом поставить меня на место, потому что теперь я очень боялся разозлить ее еще больше. Около пяти утра она отвязала веревку, позволила мне на коленях добраться до кровати и улечься там в ногах, с привязанными к решетке кровати руками. Я так устал, что мне было уже все равно, как и где спать, что происходит и что будет со мной дальше.
А она наклонилась надо мной и ласково пробормотала мне на ухо:
— Ты заслужил немного отдыха, любовь моя.
От нее очень странно пахло. Я даже не задумался о том, почему она вдруг изменила свое поведение, просто жалко улыбнулся и кивнул. Я действительно надеялся, что она позволит мне немножечко поспать. И тогда она вцепилась зубами в мое плечо. Я заорал, потому что это оказалось ужасно больно. Она оторвалась от меня и провела запачканными моей кровью пальцами мне по губам. Лицо у нее было довольное и очень
Я думал, что она потеряла сознание от боли, и принялся развязывать веревку как можно быстрее, вздрагивая и ругаясь, пока она не пришла в себя и все не стало еще хуже. Освободившись, я схватил одежду и сапоги и выскочил за дверь. Одевался я уже на лестничной площадке. Моя жена не среагировала даже на грохот захлопнувшейся двери, и это было странно. Только на улице до меня вдруг дошло, что я мог убить ее. При ударе головой в лицо у вас очень мало шансов в действительности убить своего противника. Но они есть.
Когда я вернулся в квартиру, проклиная себя и вздрагивая от каждого звука, моя жена лежала на кровати неподвижно, открыв рот и уставившись в потолок стеклянными глазами. И она не дышала. К этому моменту в квартире было уже почти совсем светло, но связать это с ее дурным самочувствием мне как-то в голову не пришло.
А зря.
Все вампиры похожи на покойников, когда спят.
Такая физиологическая особенность.
Тащить ковер в химчистку мне пришлось самостоятельно. Я предпочел бы, чтобы они прислали за ним кого-нибудь, но этой услуги в прайс-листе не было.
Соседка выскочила на лестничную площадку еще до того, как я захлопнул дверь квартиры. В полотенце на голове, в синем спортивном костюме и чудесных цветастых тапках, надетых на толстые шерстяные носки. Прищурилась, точно без этого никак нельзя было разглядеть, что именно я волоку к лифту.
— Вы всю ночь колобродили! — обвиняющим тоном сказала она. — Я так и не смогла заснуть. У вас была вечеринка, все напились и кого-то вырвало на ковер! А я давно говорила, что этот притон…
— Это меня вырвало, Алла Семеновна, — признался я. — Видите ли, у меня желудочный грипп. Друг недавно вернулся из Африки и умудрился меня заразить.
И смачно, брызгая слюной, чихнул. Извиняться за это мне пришлось уже перед захлопнувшейся дверью. Почему-то в качестве носителя вируса гриппа я нравился соседке еще меньше, чем в качестве содержателя притона. Понятия не имею почему.
Желтый. Коричневато-синий. Фиолетовый. Лиловый. Красный. А в самом центре — светлое пятно, почти нормального телесного цвета.
Синяк — очень красивая штука.
Вот только болит, и теперь не получится надеть то платье с открытыми плечами, которое она специально отпарила. Сама виновата. Не надо было лезть со своими вопросами, когда муж занят серьезным делом.
— Не грузи, — сказал он. Подумал и добавил: — Дура.
Рите очень хотелось спросить — почему ты живешь со мной, если так меня ненавидишь? Но она промолчала. Не стоит выбешивать мужчину, которого любишь, если не хочешь от него огрести.
Холодно было зверски. Пальцы мерзли даже в перчатках, нос стал красным через пять минут после того, как я вылез из машины, и мне чертовски хотелось вернуться обратно. Кроме нас, на этой улице никого не было — в четыре часа утра субботы нормальные люди предпочитают спать в теплой постели, а не шляться по подозрительным промзонам. Я в общем-то тоже предпочитал, но выбора у меня не было. Раннее утро выходного дня — единственное время, когда у посторонних людей почти нет возможности случайно забрести на наш корпоратив. В принципе мы вполне компанейские ребята, но, если ты берешься уничтожить гнездо шершней, стоит позаботиться о том, чтобы разозленные насекомые никого не покусали.