Таксист. Маша
Шрифт:
– Куда теперь? – Спросил он.
– Как я поняла, интересные места из нас двоих знает только один, – лукаво посмотрела Маша на Артема.
– Ну, интересных мест на самом деле много… – Артем был польщен комплиментом. – А ты знаешь, например, что возле Академии Наук есть еще одна смотровая площадка на Воробьевых горах?
– Нет.
– Ну, на основной-то ты, конечно, была, ведь так?
– Которая прямо напротив здания МГУ? Где мотоциклисты по выходным?
– Да, а вот это белое здание с желтыми кубами – это Академия Наук
– Это я знаю. И на ней тоже есть смотровая площадка?
– Не на ней, а возле нее. Вид оттуда не такой шикарный, как с основной, но зато там всегда можно припарковаться. И даже в самые теплые выходные там практически никого не бывает. Хочешь, я покажу тебе ее?
– Конечно! – С восторгом отозвалась Маша.
Артем любил удивлять – в этом он был весь. Именно поэтому он не поехал тем путем, который более наглядно показывал место, где находилась смотровая площадка, а повел машину по малоизвестному пути. Перед тем как съезжать с Ленинского проспекта в тоннель, ведущий на Третье кольцо, он сказал Маше:
– Смотри внимательно. Ты, наверное, знаешь эту развязку?
– Да, это съезд на «трешку».
– Правильно. Но в тоннеле есть ответвление. Обращала на него внимание?
– К… К-кажется, нет…
Они свернули в тоннель. На развилке ярким светом светилось единственно возможное логическое продолжение движения – большое ответвление влево. Над ним висел указатель «Кутузовский проспект 4,5». Справа от большого светлого выезда находилось неприметное темное ответвление без вывесок. В него-то Артем и свернул настолько неожиданно, что Маша ойкнула.
Вокруг внезапно стало абсолютно пусто, темно и тихо. Гул Третьего кольца стих как по взмаху волшебной палочки и машина оказалась в тесном проезде, круто уходившем налево и вверх. Дальше последовала еще одна развилка. Прямо дорога упиралась в шлагбаум, а Артем резко повернул налево и вверх. Внезапно они оказались снова на свету – прямо перед ними величественно возвышалось здание Академии Наук.
– Вот это да! – Завороженно сказала Маша, глядя на неожиданно выросшее перед ней здание.
– Ты правда не знала этой дороги?
– Нет, ну откуда!
– А ты, кстати, в Москве родилась?
– Да, в Москве. – Ответила Маша. – Но дороги я знаю не так хорошо.
Они вышли из машины и поднялись по ступенькам.
На смотровой площадке не было ни одной живой души.
– Я люблю здесь стоять вечерами, – сказал Артем, облокотившись на перила. – Здесь всегда тихо, разве что парочка влюбленных забредет. Смотрю на город, медитирую, так сказать…
– И о чем ты думаешь, когда смотришь на него?
– О разном, – пожал плечами Артем. – Когда о работе, когда о прошлом, когда о будущем. Но по большей части ни о чем. Я просто смотрю на эти маленькие огоньки и понимаю, что за каждым из них прямо сейчас происходит какая-то жизнь. Там, наверное, кто-то ужин готовит, вот там, в Москва-Сити, наверняка какой-нибудь колл-центр
Артем замолчал и уставился куда-то в одну точку далеко-далеко. Вдруг он почувствовал, как Маша оказалась совсем рядом: она сделала полшага влево, в его сторону и он ощутил ее тепло.
Маша поежилась.
– Да, уже холодает, – подметил Артем.
Маша кивнула и искоса посмотрела на него. Артем опешил. Он понимал, что может согреть ее, но все тот же страх, что что-то может пойти не так, не давал ему необходимой прямо сейчас свободы действий! Вместо того чтобы обнять Машу, он спросил:
– Пойдем в машину греться?
– Я бы постояла еще, – снова поежившись сказала Маша.
Артем решился. Дрожащими от волнения руками он расстегнул куртку и распахнул ее:
– Тут теплее, – улыбнулся он.
Артем подумал, что свихнется окончательно, поскольку Маша не заставила себя уговаривать и прижалась к Артему спиной. Он запахнул Машу в куртку и осторожно, словно прикасаясь к тончайшему, самом дорогому сокровищу в мире, обнял Машу за плечи.
И не поверил, что сделал это.
В висках застучало, в ушах зазвенело. В горле защемило так, словно кто-то влил в дыхательные пути пинту лимонной кислоты. Тепло прилило к низу живота и растеклось по ногам.
Артем осторожно провел носом по Машиным волосам. Маша прикрыла глаза и чуть откинула голову назад, давая понять, что этот жест ей приятен. Он уткнулся в ее волосы еще глубже и попытался сказать ей «Ты такая красивая», но вместо этого у него получилось что-то хрипящее и нечленораздельное.
Но Маша не придала этому значения. Это все равно звучало нежно. И было неважно, что именно он сказал.
Артем предпринял и вторую попытку сказать то же самое, но тут же осекся, поняв, что из-за перевозбуждения в прямом смысле слова лишился дара речи.
Он увидел, как Маша закрыла глаза и сделал то же самое.
Когда он открыл их, он увидел, что она вполоборота смотрит на него. Здесь, стоя над ночной Москвой, прижавшись к нему. Она смотрела таким взглядом, от которого у Артема кружилась голова. В ее взгляде читалось доверие и благодарность. Артему показалось, как будто эти глаза сказали «Только не давай меня никому в обиду, хорошо?»
И хотя ему только хотелось, чтобы она сказала так, он напряг всю волю в кулак и пытаясь победить скованное хрипотой горло, сказал:
– А я тебя никому в обиду не дам, хорошо? – И как-то по-дурацки улыбнулся.
Маша развернулась и закивала головой:
– Я согласна!
Он протянул ей руку:
– Пойдем?
Казалось, Маша была готова идти с ним за руку хоть на край света.
Впрочем, почему «казалось»?
Так оно и было.
* * *
Он привез Машу на стоянку, припарковался рядом с ее машиной и заглушил мотор. В машине стало тихо.