Талискер
Шрифт:
Положив руки на каменный парапет, Фергус продолжал смотреть на крохотные золотые огоньки, плывущие к городу.
— Я тан, — напомнил он себе.
— Отец?
В дверном проеме стояла дочь, ее золотистые волосы мерцали в свете факелов. Она очень походила на свою покойную мать.
— Я слышала твой голос, отец, — солнечно улыбнулась Кира. — Здесь кто-то был?
— Просто репетирую речь перед сеаннахами, — солгал он. — Не хотелось бы их нечаянно оскорбить.
— Ах да. — Девушка подошла к нему и взяла за руку. — Насколько помню, ты повторял ее всего раз двадцать,
Оба рассмеялись.
— Хорошо, что хоть кто-нибудь может еще смеяться, — раздался хрипловатый голос.
Фергус и Кира обернулись с улыбками на лицах, однако радостное настроение пропало.
Младшую дочь Фергуса в детстве поразила страшная болезнь и искалечила ее юное, жаждущее жизни тело. Тан старался как мог найти в своем сердце место и для дочери-калеки. Он знал, что болезнь доставляет ей немало страданий, хотя Улла почти никогда не жаловалась, но и это не могло заставить его полюбить девочку. Мать понимала ее и заботилась о ней… Увы, она отправилась в мир иной пять лет назад.
— Что печалит тебя, сестра? — спросила Кира. — Иди сюда, взгляни на огни. Я не позволю тебе грустить сегодня.
Столько заботы прозвучало в ее словах, что Улла улыбнулась и позволила подвести себя к парапету. Она двигалась с большим трудом, и Фергус с горечью подумал, что его дочь уже почти старуха, хоть ей всего двадцать лет от роду.
Доковыляв до края, Улла залюбовалась лодками, и на ее лице отразилась если не радость, то по крайней мере умиротворение. Правая, нетронутая болезнью, сторона лица была повернута к отцу, и он внимательно рассматривал ее. Младшая дочь тоже была бы красива. Да, не так, как Кира — темные волосы, не такие утонченные и правильные черты лица, — но все равно очень хороша. Сегодня их различия особенно бросались в глаза — Эон собирался просить руки Киры. Тан знал это, потому что внимательно следил за происходящим в городе. Старшая дочь, конечно, с радостью примет предложение такого знатного жениха, тем более что молодой человек по-настоящему любит свою будущую жену. А Улла опять останется одна, медленно превращаясь в тень.
Его мысли прервала болтовня Киры.
— Нельзя сегодня ходить в таком ужасном платье, Улла. Давай подберем тебе одно из моих.
На мгновение во взоре младшей сестры вспыхнуло недовольство, потом она повернулась и послушно заковыляла к двери. Кира шла рядом, обняв ее за талию. Фергус улыбнулся — его радовало, когда девочки были вместе.
Неожиданно он застыл на месте в ужасе. Ему показалось, что тень, всегда окутывавшая Уллу, поглотила и старшую дочь, что белоснежное платье Киры, золото ее волос поглотила тьма. Тан видел уже не двух девушек, а огромную черную фигуру. Над озером снова прошелестел неведомый злобный смех.
— Нет, — прошептал он. — Нет…
Тень исчезла, и Кира обернулась.
— Встретимся в главном зале, отец. Я тебе кое-что расскажу.
— Я скоро приду. Улла? — Тан редко обращался к младшей дочери, и та застыла в изумлении, с трудом обернувшись, не понимая, что же может ей сказать отец. — Знаешь, я… Постарайся быть счастливой сегодня, хорошо?
— Если тан прикажет, — кивнула девушка без малейшего
— Нет, — печально ответил Фергус. — Этого бы хотел твой отец.
Их взгляды встретились, и они поняли друг друга.
— Пойдем подберем тебе платье, — вмешалась Кира. Сиды завели новую песню. Через несколько мгновений Фергус остался на башне один.
Все улочки и переулки в Руаннох Вере были заполнены народом. Люди смеялись, кричали, размахивали пылающими факелами, и даже маленькие дети несли в руках светильники с горящим камышом внутри. Рыжие отсветы падали на возбужденные, радостные лица. Талискер сразу подумал, что город — просто море света и огня. Он все еще чувствовал вкус поцелуя Уны на губах и был растерян — в конце концов, она только что пережила сильнейшее потрясение. Теперь девушка взяла его за руку и потянула на берег. От прикосновения теплой и нежной руки голова Дункана закружилась.
— Уна? — выговорил он, не зная, что хочет спросить, но та не услышала его — она махала Брис и Коналлу, которые только что вылезли из лодок.
Путники встретились у городских ворот. Дети заразились праздничным настроением. Брис сидела у Чаплина на шее, то и дело нетерпеливо подпрыгивая. Только Мориас оставался серьезным и спокойным. Он приветливо кивнул Талискеру и Уне.
— Кажется, мы успели вовремя.
— Для чего?
— Для праздничной процессии, глупенький, — пояснила Брис, — и для сказаний. Мориас и Алессандро будут рассказывать истории. Можно мне большой факел, Уна?
— Нет, — твердо сказала девушка. — У тебя будет светильник, как у остальных детей.
— Я не могу… — начал Чаплин. — Мориас? Я не знаю подходящей истории для Самайна.
— Не бойся, парень, — хлопнул его старик по плечу. — Не думаю, что останется время для новеньких.
С пятью пылающими факелами в руках и двумя светильниками подошел Малки, широко улыбаясь Талискеру и Уне.
— Здорово, правда? Их раздают направо и налево. Велели передать, что они от Северного огня, что бы это ни значило.
Мориас показал рукой вверх.
— Смотрите. — На башнях над воротами пылали огромные костры. — От них зажигают факелы и раздают всем подряд. Это определяет удачу на следующий год. Северный огонь — не самый лучший, порой он даже означает трагедию. Впрочем, мы видели достаточно трагедий по пути сюда. — Сеаннах улыбнулся Брис и Коналлу. — Вас это, конечно, не касается, вы пока не доросли до удачи. Поэтому у вас светильники, а не факелы.
— Я уже почти воин, — нахмурился мальчик. — Не понимаю, почему мне не дали факел.
— Пойдемте, — позвала Брис. — Нам пора!
Толпы людей пребывали в самом радужном настроении. Конечно, толкотни было немало, но никто не обижался. В переулках и на площадях жонглировали факелами, глотали огонь. Кто-то пытался петь, хотя за общим шумом ничего не было слышно. Все брели в одном направлении. Поднявшись на холм, Талискер увидел идущих впереди людей с соломенными чудищами, довольно страшными при свете факелов.
— Потрясающе, правда? — Дункан слегка толкнул локтем своего соседа, не глядя, кто рядом с ним.