Талисман десанта
Шрифт:
– От тебя ничего не скроешь, – недовольно буркнул Махмуд.
– Мать и сын были с этими врачами?
Махмуд молчал.
– Она мусульманка, из Пакистана, и зовут ее Мириам? А сына – Али?
Хозяин шатра ничего не ответил, однако гость видел по его лицу, что все говорит правильно.
– Махмуд, отдай их мне. Всех четверых, – неожиданно сказал Дост-Мухаммад. – Назначь цену, и мы договоримся.
– Если Салад вместе с караваном привезет боеприпасы, то у меня не будет права первой руки. Деньги не считаются крайней
– Салад будет доволен. Я подниму цену на дополнительный груз, и он тебя щедро вознаградит. Тем более, если ты мне их отдашь, то сразу сделаешь два дела – одно праведное, другое доброе для всех: тебя, меня, Салада и наших людей. А совершать праведное и доброе – святая обязанность мусульманина, не так ли?
– Говори, – заинтересовался Махмуд.
– Вначале о Мириам и ее сыне. Она – вдова пакистанца, который долгое время жил в Шотландии и погиб в автомобильной катастрофе. Согласно его последней воле, он хотел, чтобы его похоронили на родине и Мириам сопровождала его тело в Пакистан. Но ее отец – влиятельный религиозный деятель – не захотел отпускать ее назад в Европу. Он решил, что внук должен пойти по его стопам и стать настоящим защитником ислама. Мириам была против, поэтому забрала сына и сбежала.
– Этим она подорвала авторитет своего отца! – возмутился Махмуд.
– Конечно.
– Значит, так, – продолжил командир, – я, как правоверный мусульманин, верну ее в семью. И деньги мне за это не нужны. Теперь расскажи, зачем тебе мои врачи?
– Ими интересуется пакистанская полиция. Есть человек, который нам очень помогает. У него возникли осложнения на работе. Но если и он докажет, что является хорошим полицейским, эти осложнения сами собой улетучатся, он даже сможет получить повышение. Для нашего бизнеса это крайне выгодно.
– Хорошо, я отдам тебе и врачей, – немного поразмыслив, сказал Махмуд. – Но то, что ты, благородный Дост-Мухаммад, говорил о пересмотре цены на дополнительный груз, мы оставим в силе – Аллах слышал твои слова.
– Аллах справедлив и всемогущ! – с пафосом проговорил гость и вознес ладони к небу.
– Я распоряжусь, врачи и мусульманка с сыном поедут с караваном в Пакистан, – уверил Махмуд.
– Хорошо, только сопровождать их будут уже мои люди. И Салад не должен этому воспротивиться.
– Думаю, не воспротивится. Новые цены станут для него и для всех нас отличным подарком, – прищурился Махмуд. – И по праву первой руки – как ты мне напомнил – я смогу выменять их на праведное и доброе дело.
– Любой разумный и истинно верующий человек точно так же поступил бы на твоем месте, – не преминул польстить Махмуду Дост-Мухаммад.
Гость взял из чаши инжир, посмотрел на него и почему-то положил на место.
– Если не хочешь сладкого, может, отведаешь нашей шурпы? – предложил хозяин шатра. – Ее, наверное, уже приготовили. У меня повар-таджик, ай, как он ее делает – не оторвешься.
– Согласен.
Махмуд выглянул из шатра – ночь уже не была такой ясной, как до приезда гостей. Черная пелена заволокла небо и полумесяц.
– Рустам! – крикнул Махмуд в темноту. – Пускай принесут шурпу.
Через пару минут двое помощников повара принесли дымящийся суп в глиняных мисках.
– Да, повар хорош, – похвалил Дост-Мухаммад, попробовав острый наваристый суп из баранины с зеленью. – Завтра на рассвете покажешь своих, то есть уже моих, – он хотел сказать «пленников», однако остановился и продолжил: – врачей. И мусульманку с сынком.
– Покажу, не беспокойся.
29
Батяня и капитан Столяров проспали чуть ли не до самого полудня. На застеленных коврами низеньких, но удобных кроватях было за счастье растянуться. После утомительных переходов, скачек и нервного напряжения, когда каждую минуту нужно быть начеку, здесь, в безопасности, русские десантники заснули богатырским сном – и таким же богатырским храпом сотрясали стены дома, напоминавшего крымскую глинобитную саклю.
Мустафа-Шурави встал очень рано, но своих друзей будить не спешил. Он давно поймал себя на мысли, что сквозь сон отчетливо слышит строчку из азана, которую пел слепой юноша муэдзин перед утренней молитвой фардж:
– Ас-саляту хайру мина н-наум…
«Молитва лучше сна» – эти слова поднимали полевого командира до рассвета. Он шел в отстроенную им и его людьми мечеть, вместе со старым муллой самоотверженно молился, ибо, согласно высказываниям мудрейших богословов, фардж настолько ценен, что считается даже более ценным, чем жизнь.
Мустафа-Шурави вышел из дома и отправился к мечети. По дороге он остановился возле колодца. Не успел испить чистой ледяной воды, как рядом с ним возник Абу-Бакр.
– Здравствуй, командир!
– Здравствуй, Абу-Бакр. Идем?
– Идем, командир.
В мечети собралось с десяток горных воинов. Остальные решили спросонья прочитать молитву дома и спать дальше.
После молитвы Мустафа-Шурави сказал Абу-Бакру:
– Досыпать сегодня не будем. Иди к остальным. Кто спит, пускай проснется. Мне надо сказать им что-то важное.
Абу-Бакр хлопнул по плечу долговязого Абдулхакка, набожного и всегда серьезного парня.
– Срочно подними всех – командир сейчас придет и будет с нами говорить.
Ссутулившись, Абдулхакк побежал к домам-казармам.
Полевой командир вошел во двор казарм, окруженный глиняным забором. Все воины, оправив фалды своих халатов, с автоматами на плечах и укрытые чаторами, уже стояли вдоль стен глинобитных домов.
Мустафа-Шурави отдал несколько мелких распоряжений по хозяйству, подождал, пока они будут выполнены, и объявил всеобщий сбор.