Талисман десанта
Шрифт:
Над столом повисла долгая пауза.
– Еще раз повторяю, – прервал молчание генерал Гаврилов, – майор Лавров – суперпрофессионал. Я бы даже сказал, степень его выживаемости – наивысшая.
– Мы все понимаем ваши чувства, товарищ генерал-лейтенант, – сказал молчавший до этого генерал-полковник Седых, – но охранники караванов уничтожают всех чужих, встречающихся у них на пути. Без исключения. Так что надежды у нас, честно говоря, мало.
25
Утром
– Володя, оставайся в машине. Чего толпой ходить, – сказал врач санитару. – Надо будет – мы позвоним.
– Марат Рахимович, четвертый этаж, – напомнил врачу водитель.
Бригаду «Скорой» уже ждали. Лейтенант-десантник лет двадцати пяти стоял в дверях квартиры.
– Где больная? – спросил врач.
– Пожалуйста, сюда.
Квартира была двухкомнатная, маленькая, комнаты смежные.
– Проходите в спальню, – сказал десантник.
Туда можно было попасть через гостиную. Врач и фельдшер засеменили по дощатому полу. Над массивным дубовым столом висел портрет в деревянной рамке, видимо, отца молодого человека, который встречал «Скорую». Тоже лейтенант-десантник, только в форме Советской армии. Рядом находилась еще одна фотография – поменьше, на которой этот же десантник обнимал русоволосую девушку.
В соседней комнате на кровати лежала женщина, по чертам лица – девушка с фотографии. Только теперь ей было уже далеко за сорок. Женщина была чрезвычайно бледная, под глазами – темные круги.
В комнате чувствовался застоявшийся запах лекарств. На стенах висели иконы.
– Сердце у мамы слабое, – сказал молодой десантник.
Врач измерил пациентке пульс, затем достал из чемоданчика тонометр.
– Возьмите наш, электронный, – протянул аппарат врачу десантник.
– Я лучше по старинке, ртутным. Эти новые штучки могут и приврать.
Врач привычным движением обмотал руку Натальи Ивановны широкой черной лентой с «липучкой», вставил себе в уши дугообразные блестящие трубочки с пластмассовыми наконечниками на концах, приставил к вене на руке женщине стетоскоп, покачал резиновую грушу и внимательно посмотрел на прибор.
– Давление высокое, пульс учащенный, – сообщил он. – Руслан, готовь кардиограф.
Этот прибор был портативный. Теперь его обслуживал молодой фельдшер. Врач взглянул на серо-черный экран, на котором пошли зубцы сердцебиения.
– Синусовая тахикардия. Возможно, организм так отреагировал на стресс или нервное возбуждение. А быть может, это стало результатом развития гипертонической болезни.
– Как говорится, все болезни от нервов… Нельзя все принимать близко к сердцу, – подытожил
– Лучше всего вам будет пройти медицинское обследование, – серьезно сказал врач.
Фельдшер ловкими движениями сложил кардиограф и достал одноразовый шприц.
– Теперь укольчик, – улыбнулся врач. – Вам нужно поберечь себя и несколько дней полежать в постели. А главное, вам совсем нельзя волноваться.
В журнале вызовов фельдшер отметил: «Наталья Ивановна Муртазаева». Когда врач и фельдшер выходили, в гостиной они еще раз невольно окинули взглядом портрет советского десантника.
– Это мой отец, – объяснил молодой человек. – Я его никогда не видел. Живым. Только на фотографиях. Из Афганистана пришел «груз двести».
– М-да… – задумчиво протянул врач.
– Сегодня день их знакомства. Мне кажется, мама этот день вспоминает чаще, чем день свадьбы.
– Значит, это его фамилия? – спросил фельдшер.
– Да, он татарин. Мустафой звали. А мама у меня русская, православная, в церковь ходит.
– Раньше смешанных браков было больше, – сказал врач. – Пускай ваша мама полежит. И лучше ей сейчас вообще ни о чем не думать.
– Я проконтролирую. Спасибо, – поблагодарил десантник врачей. – До свидания.
– До свидания! – почти одновременно сказали доктор и фельдшер.
Молодой человек закрыл за ними дверь.
– Мама, тебе чего-нибудь надо?
– Нет, я полежу пока, отдохну, – слабым голосом отозвалась женщина.
В четыре часа вечера у Натальи Ивановны в комнате затрещал механический будильник.
– Ренат, – позвала она.
– Что такое, мама? – Сын вошел к ней в комнату.
В мыслях он сильно ругал себя за то, что не заметил медную стрелку на будильнике, указывающую на четверку.
– Ренатик, мне уже лучше. Ты можешь вызвать такси?
– Тебе доктор назначил постельный режим, – строго сказал сын.
– Мы только туда и обратно. Свечку поставлю и домой.
– Нет, мама, ты будешь еще больше волноваться от воспоминаний. Никуда ты не поедешь.
– Ренат, вот уже двадцать пять лет каждое воскресенье я хожу на службу и ставлю свечку в память о твоем отце. Сегодня всю службу, конечно, не отстою, но свечку я должна поставить обязательно. Тем более сегодня такой день…
Сын знал, что мама до сих пор не верит в то, что отец погиб, поэтому и не вышла второй раз замуж. Они часто между собой спорили. Чем Ренат становился старше, тем все больше сомневался, что отец мог выжить. Ведь есть же могила, и мать сама рассказывала, как с цинковым запаянным гробом приезжал сопровождающий лейтенант Андрей. Он был последним, кто видел отца живым, и рассказывал о том страшном бое. Потом Андрей еще раз приезжал, привозил подарки от сослуживцев Мустафы.