Талисман моей любви
Шрифт:
Билл снова вздохнул.
—Пожалуй, все. Разве что... Ты кое-чего добился в жизни. Самостоятельно.
—Почему? — Гейдж понял, что, если они больше не увидятся, он должен получить ответ на вопрос, всю жизнь не дававший ему покоя. — Почему ты со мной так обращался? Пьянство — всего лишь предлог. Это правда. Почему?
—Я не мог достать ремнем до Бога. — Глаза Билла вспыхнули, голос задрожал. — И кулаками тоже. А ты был рядом. Мне нужно было кого-то обвинить, наказать. — Он опустил взгляд на свои руки. — Я был обыкновенным парнем. Умел починить все, что угодно, не боялся тяжелой работы, но в остальном ничего особенного. А потом она посмотрела на меня. Твоя мама, она сделала
—Заканчивай.
—Ты должен знать... Она была... мы были... так счастливы, когда она забеременела тобой. Наверное, ты не помнишь, как было... до того. Но мы были счастливы. Кэти... У твоей мамы были осложнения во время беременности, а потом все произошло так быстро. Мы даже не успели доехать до больницы. Ты родился в машине «Скорой помощи».
Билл снова отвел взгляд, и на этот раз — хотел ли Гейдж видеть или нет — в поблекших голубых глазах плескалась печаль.
—Потом были еще проблемы, и врач сказал, что ей больше не следует иметь детей. Я не возражал. У нас был ты — господи, как две капли похожий на нее. Я знаю, ты не помнишь, но я любил вас обоих больше всего на свете.
—Нет, — сказал Гейдж, когда Билл умолк. — Не помню.
—Да, конечно. Через какое-то время она захотела еще ребенка. Она так сильно хотела. Говорила: посмотри на Гейджа, Билл. Посмотри, кого мы сотворили. Правда, чудо? Ему нужен братик или сестричка. Мы зачали еще одного, и она была очень осторожна. Следила за собой, выполняла все предписания врача, не жаловалась. Но все пошло наперекосяк. Меня вызвали с работы, и...
Он достал платок и, не стесняясь, вытер слезы.
—Я потерял и ее, и маленькую девочку, которую мы пытались родить. Джим и Франни, Джо и Брайан — они старались помочь, чем могли. Больше, чем другие на их месте. Я начал пить, сначала понемногу, редко, чтобы как-то забыться.
Слезы высохли, и Билл сунул платок в карман.
—Я стал винить себя в ее смерти. Нужно было пойти сделать себе операцию, ничего не говоря ей — и все. Тогда она была бы жива. Мне стало еще хуже, и я запил сильнее. Потом стал думать, что она была бы жива, если бы не родила тебя. Без тебя ничего бы не нарушилось в ее организме, и утром, просыпаясь, я видел бы рядом ее. Винить тебя было не так больно, и я убедил себя, что это истинная правда, а не гнусная ложь. Из-за пьянства я лишился работы, но повернул все так, словно бросил работу сам, чтобы присматривать за тобой. Все несчастья я сваливал на тебя, потом снова пил, набрасывался на тебя, лишь бы не смотреть правде в глаза.
Билл тяжело вздохнул.
—Никто не виноват, Гейдж, тут нет ничьей вины. Просто все пошло не так, и она умерла. А когда она умерла, я перестал быть мужчиной. Перестал быть отцом. На то, что от меня осталось, твоя мама даже не взглянула бы. Вот почему. Такой длинный ответ на твой вопрос. Я не жду, что ты меня простишь. Или забудешь. Просто хочу, чтобы ты поверил: я знаю, что сделал, и сожалею об этом.
—Я верю, ты знаешь, что сделал, и жалеешь об этом.
Кивнув, Билл опустил взгляд и открыл дверь.
—Я не буду путаться у тебя под ногами, — сказал он, не поворачиваясь к Гейджу. — Можешь приходить к Кэлу или пить пиво в баре — я не буду тебе мешать.
Когда Билл закрыл за собой дверь, Гейдж прислонился к стене. Что он должен чувствовать? И что теперь должно измениться? Никакие сожаления не компенсируют даже одну минуту из тех лет страха, горечи и гнева. Не заглушат стыд или печаль.
Итак, старик облегчил душу, размышлял Гейдж, возвращаясь на кухню. Отлично. Теперь
В окне он увидел Сибил — она сидела на выходящей во двор веранде и пила чай. Гейдж рывком распахнул дверь.
—Какого черта ты его впустила? Это твое хваленое воспитание?
—Вероятно. Я уже извинилась.
—День извинений, черт бы его побрал. — Гнев, который он сдерживал в присутствии отца — старик его не заслуживал, — вспыхнул с удвоенной силой. — Сидишь тут и думаешь, что я могу простить и забыть. Бедняга теперь трезв и пытается навести мосты к единственному сыну, которого он регулярно лупил до полусмерти. Причина в алкоголе, а алкоголь был реакцией на скорбь и чувство вины. Кроме того, алкоголизм — болезнь, и он подхватил ее, словно рак. Теперь у него ремиссия, по одному дню, и поэтому все, черт возьми, уже в прошлом. Я должен все забыть и простить. Твой отец, прежде чем прострелить себе мозг, бил тебя по лицу?
Гейдж слышал, как у нее перехвалило дыхание, но голос Сибил не дрогнул.
—Нет.
—Он бил тебя ремнем до крови?
—Нет.
—Вот что я имею в виду, когда говорю, что у тебя недостаточно опыта, чтобы сидеть тут и думать, что я должен все это забыть и броситься в объятия к старику.
—Ты абсолютно прав. Но есть еще одна маленькая деталь. Ты вкладываешь мне в голову мысли, которых там нет, приписываешь слова, которые я не собиралась произносить. И это мне не нравится. Думаю, после разговора с отцом ты сделался раздраженным и чересчур чувствительным, и поэтому я не буду тебе докучать. Причем до такой степени, что оставлю тебя одного, и ты можешь спокойно насладиться своей истерикой.
Дойдя до двери, она резко повернулась.
—Нет, я этого не сделаю. Будь я проклята. Хочешь знать, что я думаю? Тебе интересно услышать мое мнение, а не то, что ты мне приписываешь?
Он махнул рукой, и в этом жесте смешались горечь и сарказм.
—Давай.
—Я думаю, ты не обязан что-то прощать или забывать. Не должен закрывать глаза на все эти долгие годы насилия, потому что твой обидчик сейчас трезв и сожалеет о своих поступках. Может, это низко и жестоко с моей стороны, но я считаю, что люди, сразу готовые все забыть и простить, либо лжецы, либо нуждаются в серьезном лечении. Ты выслушал его, и вот мое личное мнение: ты полностью расплатился за то, что обязан ему своим существованием на этом свете. Сейчас модно оправдывать людей, совершивших ужасные поступки, перекладывать вину на алкоголь, наркотики, дурную наследственность или чертов предменструальный синдром. Нет, вся ответственность на нем, и я не посмею тебя упрекнуть, если ты всю жизнь будешь проклинать его. Понятно?
—Неожиданно, — помолчав, ответил Гейдж.
—Я убеждена, что сильный обязан защищать слабого. Для этого и нужна сила. Я убеждена, что родители обязаны защищать ребенка. На то они и родители. Что касается моего отца...
—Прости. — Точно, сегодня день извинений, подумал Гейдж. И это будет одним из самых искренних в его жизни. — Сибил, я жалею о своих словах.
—Тем не менее он ни разу не поднял на меня руку. Но если бы он вдруг оказался передо мной и попросил прощения за то, что убил себя, не знаю, смогла бы я простить. Одним своим поступком, эгоистичным, вызванным жалостью к себе, он разорвал мою жизнь надвое, и мне кажется, просто извинением тут не обойтись. Хотя и от извинения нет никакого толку — отца не воскресишь. Твой отец жив и сделал шаг к тому, чтобы исправить содеянное. Это хорошо. Но если хочешь знать мое мнение, простить можно только того, кому веришь, а твоего доверия он не заслужил. Возможно, никогда не заслужит, и не ты в этом виноват. Он должен отвечать за свои действия. Все.