Талисман
Шрифт:
Несколько машин проехали мимо него по набережной. Высоко над головой крикнула чайка — у Джека замерло сердце. Прикрыв ладонью глаза, он вгляделся в ярко освещенную солнцем улицу.
«Может быть, она захотела познакомиться с его новым другом? Со Спиди?» Но он так же не мог представить ее в луна-парке, как и в саду.
Он стоял, бесцельно вглядываясь в дорогу, ведущую в город.
Отделенное от сада высокой массивной оградой, кафе «Аркадский чай с вареньем» стояло первым в ряду ярко раскрашенных магазинов. Кроме него и телеантенн, ничто не работало в городе
Женщина с высокой прической в одиночестве курила за кассой. Официантка в розовом платье сидела за столиком у дальней стены. Ни единого посетителя не было, только пожилая женщина медленно потягивала кофе. Джек видел, как она отставила чашку. В руках ее появилась длинная сигарета. Только сейчас Джек узнал в ней свою мать. Словно сквозь бифокальные очки Джек видел Лили Кевинью и эту стареющую, слабую женщину в одном лице.
Он тихо приоткрыл дверь, но еще до того, как звякнул колокольчик, Джек знал, что будет дальше. Светловолосая кассирша кивнула, улыбаясь. Официантка вскочила и поправила фартук. Мать посмотрела на него с удивлением. На ее лице появилась улыбка.
— О, это Джек-скиталец! Ты так вырос. Когда ты стоял за дверью, то был очень похож на своего отца! Иногда я забываю, что тебе всего лишь двенадцать.
— Ты назвала меня Джеком-скитальцем? — удивился Джек, придвинув к себе стул.
Круги под глазами на ее лице были похожи на синяки.
— А разве отец тебя так не называл? Я просто подумала, что ты все утро где-то шатался.
— Отец называл меня Джеком-скитальцем?
— Вроде бы, я точно не помню. Ты был тогда совсем маленьким. Нет, вот как: «маленький странник». Он называл тебя маленьким странником, когда смотрел, как ты ползаешь по газону. Это было так забавно… Знаешь, когда я уходила, я не заперла дверь. Никак не могла вспомнить, взял ты ключ или нет.
— Я взял, — сказал Джек, пытаясь уместить в голове то, что она ему сейчас сказала.
— Ты голоден? Знаешь, мне так надоела эта еда в отеле. Даже думать о ней противно.
Официантка подошла к их столику.
— Что желает молодой человек? — спросила она, раскрыв блокнот.
— Почему ты пришел именно сюда? — спросила мать.
— А куда здесь еще можно пойти?
Мать повернулась к официантке:
— Принесите ему, пожалуйста, тройной завтрак. Он растет прямо на глазах.
Джек откинулся на спинку стула. С чего же начать? Мать взглянула на него вопросительно, и он сказал. Он должен был сказать это именно сейчас.
— Мама, если мне придется уехать на время, с тобой ничего не случится?
— А что со мной может случиться? И что значит «на время»?
— Ты сможешь сама защититься от дяди Моргана?
— Я побью старого Слоута, — сказала она улыбаясь. — Я уложу его одной рукой. О чем ты говоришь, Джеки? Ты никуда не поедешь!
— Я
Это звучало так, будто он выпрашивал у нее игрушку.
Как нельзя кстати появилась официантка. С гренками и стаканом томатного сока. Джек посмотрел ей вслед. Когда он вновь повернулся к матери, она намазывала джем на один из гренков.
— Я должен, — повторил он. Мать закончила мазать хлеб и протянула его сыну. Лицо ее стало задумчивым, но она промолчала. — Ты не увидишь меня какое-то время. Я хочу помочь тебе, мама. Но для этого мне нужно уехать.
— Помочь мне? — В ее глазах читалось холодное недоверие.
— Я хочу спасти тебе жизнь.
— И всего-то?
— Но я могу это сделать.
— Ты? Ты можешь спасти мне жизнь? Забавно! Это будет такой сенсацией, Джеки. Можно даже объявить об этом по радио, как ты думаешь?
Она взяла со стола нож с красной пластмассовой ручкой и театрально закатила глаза. Но за этим театром Джек заметил два чувства: растущий страх и слабую, неосознанную надежду.
— Что бы ты сейчас ни сказала, я все равно уеду. В любом случае. Так что лучшее, что ты можешь сейчас сделать, — это отпустить меня.
— Превосходная мысль! Особенно если учесть, что я не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь.
— Мне кажется, ты все-таки догадываешься. Знаешь, о чем я говорю. Потому что отец это знал. Он бы сразу понял.
Ее лицо исказилось. Губы вытянулись в прямую линию, щека нервно задергалась.
— Это подло с твоей стороны, Джек. Не смей использовать Филиппа как оружие против меня! Мало ли что он мог знать!
— Не просто мог знать, а знал.
— Ты несешь чушь, сынок.
Официантка, уже полчаса державшая тарелку с яйцами всмятку, жареным картофелем и сосисками, громко вздохнула. Отпустив ее, мать продолжила:
— Мне кажется, я не смогу найти правильный тон, чтобы говорить с тобой. Но, как говорила Гертруда Стайн, чушь останется чушью, кто бы ее ни нес.
— Я собираюсь спасти тебе жизнь, мама, — снова повторил Джек. — Мне нужно уехать далеко отсюда и кое-что привезти. Вот зачем я еду.
— Я надеюсь, ты наконец объяснишь мне внятно, что ты имеешь в виду?
«Обычный, совершенно обычный разговор, — подумал Джек, — будто я выпрашиваю разрешения провести пару дней у друга!» Он разрезал сосиску на две половинки и отправил одну из них в рот. Мать не отрываясь смотрела на него. Джек доел сосиску и принялся за яйца. Бутылочка Спиди оттопыривала его карман.
— И еще я надеюсь, что ты будешь прислушиваться к моим словам, как бы тихо я ни говорила.
С яйцами тоже было покончено, и Джек приступил к картофелю. Лили опустила руки на колени. Джек молчал. Он попытался сосредоточиться на завтраке: яйца, картофель, яйца, сосиска. Это продолжалось до тех пор, пока он не почувствовал, что она готова окликнуть его.
«Отец называл меня маленьким странником, — подумал он. — Сейчас я понимаю, как он был прав».
— Джек!
— Мама, — спросил Джек. — Отец никогда не звонил тебе издалека, когда ты точно знала, что он в городе?