Талисман
Шрифт:
Он сверкнул своими маленькими, неравномерно посаженными зубами.
Двадцать минут спустя они снова были на улице.
Волк с удивительной покорностью забрался на заднее сиденье полицейской машины. Фрэнки Уильямс снял дубинку с пояса, потряс ею перед носом Волка и спросил:
— Ты хочешь этого снова? Мне показалось, это хорошо на тебя влияет!
И Волк задрожал, сморщил нос и последовал в машину за Джеком. Там он зажал нос двумя пальцами и стал дышать через рот.
— Мы выберемся оттуда, — прошептал Джек ему на ухо. — Пара дней — и станет ясно, как
— Не болтать! — раздалось с переднего сиденья.
Джек чувствовал странную слабость. Он был уверен, что они найдут способ убежать. Он повернулся к окну, взял Волка за руку и принялся смотреть на проплывающие мимо поля.
— Это он, — сказал Фрэнки Уильямс с переднего сиденья. — Ваш будущий дом.
Джек увидел ограду из толстого кирпича, стоящую посреди поля. Слишком высокие, чтобы заглянуть за них, стены вокруг «Дома Солнечного Света» заканчивались тремя рядами колючей проволоки и замешенными в цемент осколками битого стекла. Машина теперь ехала прямо по полю, вдоль изгороди, так же как и стены «Дома», обтянутой колючей проволокой.
— Занимает шестьдесят акров, — сказал Уильямс. — И вся обнесена стенами или оградой. Мальчики сами все здесь делали.
Массивные металлические ворота прервали казавшуюся бесконечной стену. Как только полицейская машина подъехала к ним вплотную, ворота автоматически открылись.
— Телевизионная камера, — объяснил полицейский. — Они уже ждут вас.
Джек наклонился вперед и прижал лицо к окну. Мальчики, все в грубых хлопчатобумажных куртках, работали в поле. У одних в руках были мотыги, у других — грабли, третьи возили тачки.
— Вы — два мешка с дерьмом — принесли мне двадцать баксов, — сказал Фрэнки Уильямс. — Плюс еще двадцать — судье Фэйрчайлду. Разве это не по-божески?
Глава 21
«Дом солнечного света»
«Дом», как сначала казалось Джеку, был выстроен словно из детских кубиков — он беспорядочно достраивался, когда требовалось расширение жилой площади. Но потом Джек заметил, что большинство окон зарешечены, и «Дом» сразу стал похож на тюрьму.
Почти все мальчики, работавшие в поле, отложили свои инструменты и следили за приближением полицейской машины.
Фрэнки Уильямс затормозил на широком закругленном конце дорожки. Как только стих шум двигателя, из передней двери выступила высокая фигура и замерла на верхней ступеньке, сложив руки на груди и глядя на них в упор. Несмотря на седые, почти белые волнистые волосы, длинными прядями стекавшие по его плечам, лицо человека казалось неестественно молодым, как будто эти строгие, истинно мужские черты были произведены или по крайней мере исправлены путем пластической операции. Это было лицо человека, способного продать что угодно, вплоть до своей собственной матери, кому угодно. Его одежды были такими же белыми, как волосы: белый костюм, белые туфли, белая рубашка и белый галстук-удавка на шее. Когда Джек с Волком выбрались с заднего сиденья, человек в белом вынул темно-зеленые солнцезащитные очки из кармана пиджака, надел их, посмотрел на них и улыбнулся — длинные глубокие морщины прорезали его щеки. Затем он снял очки и вернул их в карман.
— Хорошо, — сказал он. — Очень-очень
— Добрый день, ваше преподобие! — сказал полицейский.
— Обычный случай или эти двое молодых людей совершили что-нибудь противозаконное?
— Бродяги, — сказал фараон. Скрестив руки на груди, он, прищурившись, смотрел на Гарднера, словно белый цвет резал ему глаза. — Отказались назвать Фэйрчайлду свои настоящие имена. Вернее, вот этот, большой, — добавил он, указывая на Волка. — Он вообще не может говорить. Мне пришлось треснуть его по голове, потому что он не хотел садиться в машину.
Гарднер трагически покачал головой:
— Почему ты сразу не привез их сюда? Они бы представились, а мы бы уладили необходимые формальности. Есть причина, по какой эти двое выглядят такими… ну, скажем, одурманенными?
— Разве что я огрел этого большого между ушей?
Когда Уильямс провожал мальчиков до дверей длинного крыльца, Гарднер поднял голову и снова посмотрел на своих новых подопечных. Джек и Волк, понурив головы, брели к дверям. Уильямс отер пот со лба и, тяжело отдуваясь, последовал за ними. Гарднер туманно улыбался, но его глаза так и бегали по ним. Секунду спустя в них появилось тяжелое, холодное и откуда-то знакомое Джеку с Волком выражение, и Гарднер снова вынул из кармана очки и надел их. Улыбка оставалась такой же загадочной, но даже уверенный в своей безопасности Джек похолодел от этого взгляда — потому что видел его раньше.
Преподобный Гарднер сдвинул очки на кончик носа и игриво посмотрел на них поверх оправы:
— Имена. Имена. Могу я надеяться, что услышу от вас, джентльмены, хотя бы одно имя?
— Я Джек, — сказал мальчик и замолчал. Он не хотел говорить больше ни слова до тех пор, пока его не спросят. На мгновение мир завертелся и поплыл перед его глазами: он почувствовал, что снова переносится в Долины, только теперь Долины злые и угрожающие, их воздух наполняли облака дыма, языки огня и крики раненых животных.
Сильная, властная рука взяла его за локоть и толкнула вперед. Вместо грязи и дыма Джек ощутил тяжелый запах одеколона. Печальные серые глаза смотрели прямо ему в лицо.
— Ты был дрянным мальчишкой, Джек? Ты был очень дрянным мальчишкой?
— Нет, мы только голосовали…
— Мне кажется, ты немного заторможен, — сказал Преподобный Гарднер. — Мы уделим тебе особое внимание.
Рука отпустила его локоть, Гарднер отступил в сторону и вернул очки на глаза.
— У тебя есть фамилия?
— Паркер, — сказал Джек.
— М-да. — Гарднер сдвинул очки на лоб, сделал танцевальный полуоборот и принялся внимательно изучать Волка. Было не понятно, поверил он Джеку или нет. — По-моему, — сказал он, — ты сильный и здоровый, по крайней мере физически. Довольно крепкий. Мы здесь, конечно, найдем работу такому большому, сильному мальчику, как ты. Во служение Богу. Могу я попросить тебя последовать примеру Джека Паркера и назвать свое имя?
Джек с беспокойством посмотрел на Волка. Он тяжело дышал. Блестящая струйка слюны появилась из угла его рта и стекала по подбородку. На университетской рубашке расплывалось пятно. Волк мотнул головой, но это движение не означало отказ говорить — Волк просто отогнал муху.