Talk to me (Поговори со мной)
Шрифт:
– Так ты вернешься? – настороженно спрашивает Наставник, не понимая причины моего молчания.
– Вернусь, – якобы сдаюсь я, но тут же выдаю: – В конце августа, когда закончится моя практика.
– Ева! – не сдержавшись, Наставник хлопает по столу ладонью, будто отец, пытающийся приструнить расшалившуюся дочурку. – Ты должна вернуться немедленно!
– Ева! – в кабинет вихрем влетает мальчонка тринадцати лет, весь красный, пышущий жаром разогретого на тренировке тела. – Почему не сказала, что приезжаешь?! –
– Егорка… – Я даже не успеваю утереть слезы, но поскорее обвиваю руки вокруг его худеньких плеч, постепенно обрастающих крепкими мышцами.
– Ну так чего? – он поднимает на меня глаза, хотя скоро делать это придется уже мне.
– Я… я ненадолго, – глажу голову, убирая волосы, лезущие в глаза.
Егорка растерянно смотрит на меня и, конечно, видит слезы, бегущие по щекам. Он уже не настолько по-детски непосредственный, чтобы спросить об этом, но и не настолько взрослый, чтобы попытаться утешить.
– Я просто… – прячу глаза, пытаясь не волновать моего маленького мальчика, который мигом обращает взор на Наставника, способного дать ответ.
– Что-то случилось? – обеспокоенно спрашивает Егорка.
Наставник открывает было рот, но потом вздыхает и с улыбкой качает головой. Конечно… нет… меня всего лишь лишают прав опеки, а Вы этому содействуете, но Егорке-то не скажете, ведь не хотите его расстраивать… Минуточку! Как сказал «классик»: кто нам мешает, тот нам поможет!
– Георгий… – Впервые за долгое время назвав моего мальчика полным именем, я серьезно смотрю на него, перебирая светло-русые жесткие пряди. – Меня лишат прав опеки над тобой, если я в ближайшую неделю не вернусь в Россию.
– Но ты же… ты же материал для диссертации еще не собрала! – охает Егорка, а значит, я сыграла на правильном нерве. – Да и я хотел на майские праздники к тебе в Лондон приехать! Наставник, как так? – удивленно он обращает голову к доктору зельеварских наук.
Тот сжимает губы и смотрит в глаза, качая головой. Такой подлости он от тихой меня, конечно, не ожидал. А я уже одному мужику сегодня доказала, что на своем буду стоять, вот и сейчас не сдамся!
– По правилам Ева не может находиться более месяца в стране, отличной от той, где находишься ты… – витиевато начинает Наставник, показывая, что тоже не лыком шит.
– Но вы ведь можете что-то сделать? – отчаянно спрашивает Егорка, еще сильнее прижимаясь ко мне, будто боится, что расстаться нам повелят прямо сейчас. – Ведь есть какие-нибудь лазейки в законе?
– Егор, понимаешь…
– Наставник! Ну Вы же самый умный! Вы же сможете что-то придумать!
Волшебник тяжело вздыхает и, кажется, сам жалеет, что заварил эту кашу. А в следующий раз умнее будете, профессор Северенко! Если на меня еще можно эмоционально надавить, переубедить голосом разума, то Егорку с пути ничего
– Я… найду что-нибудь, – ломается, наконец, выдержка Наставника, и я облегченно вздыхаю. Защита выстояла.
– Нет, ну ты даешь, Ева! Вообще не лето на улице, а ты в одной рубашке! – отчитывает меня Егорка, пока роется в своем комоде. Принюхивается к одной толстовке, морщится, бессердечно откидывает ее. Я усмехаюсь, а моему мальчику все-таки удается выудить из ящика чистую вещь. – Держи, – насупившись, он отдает толстовку. – Вернешь, когда приеду.
– И постираю еще, – обещаю я. – А ты в выходные вещи в прачечную отнеси, запах невозможный…
– Волчьему нюху – может, и да, а остальным…
Хочу напоследок дать оплеуху этому оболтусу, но рука не поднимается.
– Ну, все, пойду я, – целую его в лоб, а Егорка смотрит в пол. – Еще к Насте обещала зайти.
– А что… – вдруг окликает он меня уже у самой двери, – до утра не можешь остаться? В Лондоне все равно на четыре часа меньше, успеешь, поди, на работу…
– Ага, а ты всю ночь не спать будешь? – упираю руки в боки я. – Уроки сделал? Ко мне-то с тренировки прибежал.
Мой мальчик краснеет от уха до уха.
– Давай за учебники, а потом баиньки.
Он кивает, и я с более или менее успокоенной душой могу уходить. Все-таки, неизвестно, чего там Наставник еще может придумать…
– Ева! – снова окликают меня. – Я это… соскучился по тебе очень, – бурчит Егорка под нос.
Улыбка невольно появляется на губах. Я возвращаюсь и обнимаю его, крепко прижимая к себе.
– Нас никто никогда не разлучит, – горячо обещаю я шепотом. – Ты всегда-всегда будешь моим младшим братиком, понял?
– Понял… – он смущенно выпутывается из моих рук и отворачивается к окну. – Иди уже…
– Чтобы матч финальный выиграли! – бросаю напоследок, зная, что после моих слов он и невозможное сделает, чтобы только победить.
– Ну, давай, рассказывай! – воодушевленно велит Настя, усадив меня перед собой в библиотеке, откуда давно уже смылись все, даже самые ретивые ученички. Последнего, собственно, подруга, на правах хозяйки сего славного «заведенья», сама вытолкала со словами «Утро вечера мудренее».
– Чего рассказывать-то? – непонимающе смотрю я на нее, пригубив горьковатый чай.
– Великий Перун, все тебе на пальцах нужно объяснять! – всплескивает руками Настя. – Номер раз, – она наглядно отставляет указательный, – про мужиков. Номер два – про работу. Номер три… хотя мне и первого хватит! – счастливо заявляет подруга.
– Да каких мужиков… – с тоской протягиваю я, потому что разум невольно уцепился за это. – Я там работаю вообще-то…
– А босс-то у тебя мужчина! – не отстает Настя (знает, куда копнуть, зараза).