Таллиннский переход

Бунич Игорь Львович

Когда Шапошников первый раз прочел этот документ, он почувствовал нечто похожее на удовлетворение врача, убедившегося на вскрытии в правильности поставленного диагноза. Содержание документа, являющегося директивой Гитлера по вооруженным силам на Восточном фронте от 21 августа 1941 года, совпадало с собственными стратегическими выводами маршала Шапошникова. Но то, что предписывал Гитлер, было просто невероятно!

Шапошников еще раз прочел документ:

«Ставка фюрера Исх. №441412/41

Совершенно секретно!

21 августа 1941 года

Передаче по радио не подлежит!

Предложение главного командования сухопутных войск от 18.08.1941 года о продолжении операций на Востоке расходится с моими планами.

Я приказываю следующее:

1. Важнейшей задачей до наступления

зимы является не захват Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на реке Донец и блокирование путей подвоза русскими нефти с Кавказа. На севере такой задачей является окружение Ленинграда и соединение с финскими войсками.

2. На редкость благоприятная оперативная обстановка, сложившаяся в результате выхода наших войск на линию Гомель-Почен, должна быть незамедлительно использована для проведения операции смежными флангами групп армий «Юг» и «Центр» по сходящимся направлениям. Целью этой операции должно являться не только вытеснение за Днепр 5-ой русской армии... но и полное уничтожение противника прежде, чем его войска сумеют отойти за рубеж Десна, Конотоп, Сула. Тем самым войскам группы армий «Юг» будет обеспечена возможность выйти в район восточнее среднего течения Днепра, и своим левым флангом совместно с войсками, действующими в центре, продолжать наступление в направлении Ростов, Харьков.

3. От группы армий «Центр» требуется, чтобы она, не считаясь с планами последующих операций, бросила на проведение вышеупомянутой операции такое количество сил, которое обеспечило бы выполнение задачи по уничтожению 5-ой русской армии и в то же время позволило бы группе армий отражать атаки противника на центральном направлении на таком рубеже, оборона которого потребовала бы минимального расхода сил. Решение выдвинуть левый фланг группы армий «Центр» на возвышенность у Торопца и сомкнуть его с правым флангом группы армий «Север» остается без изменений.

4. Захват Крымского полуострова имеет первостепенное значение для обеспечения подвоза нефти из Румынии. Всеми средствами, вплоть до ввода в бой моторизованных соединений, необходимо стремиться к быстрому форсированию Днепра и наступлению наших войск на Крым прежде, чем противнику удастся подтянуть свежие силы.

5. Только плотная блокада Ленинграда, соединение с финскими войсками и уничтожение 5-ой русской армии создадут предпосылки и высвободят силы, необходимые для того, чтобы согласно Дополнению к директиве №34 от 12.08 можно было предпринять успешное наступление против группы войск Тимошенко и разгромить их.

Рейхсканцлер Германии и фюрер немецкого народа Адольф Гитлер».

Читая директиву, Шапошников непроизвольно подчеркнул красным карандашом ее 5-ый параграф. Даже не верится! Гитлер сам подписался под провалом блицкрига. Какая ошибка! Прекратить операции на главном стратегическом направлении и загнать лучшие силы армии в тупики Ленинграда и Севастополя. Дать нам в самый критический момент минимум две недели, чтобы мы могли очухаться и подвести резервы. Главное — на центральном направлении немцы переходят к обороне. Левый фланг группы «Центр» уходит на северо-запад. Ленинград и Киев становятся ключевыми форпостами нашей обороны.

Надо немедленно подсказать Сталину правильное решение. Он, конечно, также получил копию директивы Гитлера. Но прочел ли он её и правильно ли прочел? Понял ли он, что немцы не в силах «поднять» столь огромный фронт? Что время работает не на них? Что они совершают, может быть, первую, но очень серьезную стратегическую ошибку, в которую он, Шапошников, никогда бы не поверил, если бы не имел собственной информации о том, что Гудериан начал крупную перегруппировку. Скопление эшелонов и мероприятия железнодорожных войск противника говорят о предстоящем крупном перемещении войск противника из-под Ельни, Смоленска и Гомеля на юг. На Киев, конечно! Кажется, англичане на этот раз не соврали!

25 августа 1941, 16:00

Шапошников взглянул на часы. Четыре часа. Обычно Генштаб докладывал Сталину обстановку в семь часов вечера. Маршал снял трубку красного телефона — прямого телефона в приемную диктатора — и, услышав хрипловатый голос Поскрёбышева, сказал: «Александр Николаевич, не может ли верховный принять меня где-нибудь в течение часа. Есть важные новости». Поскрёбышев ответил, что доложит и позвонит.

Не успел начальник Генерального штаба повесить трубку, как раздался звонок телефона его внутренней связи. Докладывал старший дежурной группы адъютантов. Его, Шапошникова, хочет видеть нарком ВМФ адмирал

Кузнецов. «Просите», - сказал маршал, поморщившись. Высокая, ладная фигура адмирала выглядела сегодня какой-то согбенной и мешковатой. Лицо бледное, лихорадочный, больной блеск глаз. Адмирал робко вошел в кабинет начальника Генштаба и остановился у дверей.

Катапультированный волной небывалого террора на самую вершину военной иерархии, адмирал Кузнецов до конца своих дней сохранил психологию младшего офицера. Перед чванливыми сухопутными маршалами он робел, как солдат-первогодок перед старшиной. Став адмиралом флота Советского Союза, то есть тем же маршалом, он никогда не чувствовал себя равным среди сухопутных коллег, относившихся к нему с некоторой смесью покровительственной презрительности, а к возглавляемому им флоту — как к чему-то совершенно ненужному и несерьёзному. [15] Шапошников взглянул на нерешительно мнущегося у дверей наркома:

15

Когда в 1955 году в Севастополе взорвался и затонул линкор «Новороссийск», тогдашний министр обороны маршал Жуков, вызвав к себе маршала Кузнецова, орал на него матом, объявив ему, что он изгоняется со службы и отдается под суд. Адмирал флота Советского Союза Кузнецов, которому Жуков, естественно, не предложил сесть, стоял по стойке смирно и, услышав жуковское: «А теперь пошел вон!», повернулся через левое плечо и покорно вышел из министерского кабинета, навсегда закончив свою яркую, как осветительная ракета, и столь же скоротечную карьеру.

– «Ну, что вы стоите, голубчик? Проходите, садитесь. Что случилось?»

Адмирал присел на кончик стула, готовый вскочить по первому движению маршальских бровей.

– «Товарищ маршал, - начал нарком ВМФ ,— тут вот какое дело... Таллинн надо срочно эвакуировать. А то катастрофа будет. Погибнут там все...»

Шапошников взглянул на карту. Что там у нас в Таллинне? Один корпус 8-ой армии. Лишний корпус, конечно, сейчас под Ленинградом не помешает. Но одним корпусом больше, одним меньше. Тем более, что там уже осталось от этого корпуса?

– «Не горячитесь, голубчик, - участливо сказал он Кузнецову.
– Какая там катастрофа? Пусть держатся, сколько могут. Нельзя сейчас дать немцам возможность сконцентрировать все силы под Ленинградом. Что вы так разволновались?»

Адмирал облизал пересохшие губы:

– «Флот, товарищ маршал!.. В Таллинне лучшие силы Балтийского флота. Все корабли погибнут там, если не дать срочного приказа об эвакуации...»

Начальник Генерального штаба развел руками:

– «Флотские дела, голубчик, меня не касаются. Это вы сами распоряжайтесь. Вам и карты в руки. Считаете, что флот необходимо оттуда убрать, убирайте. Ваши корабли под Ленинградом скоро очень пригодятся. А с армией мы тут сами разберемся».

– «Так вы разрешаете убрать из Таллинна флот?» - спросил Кузнецов.

Маршал пожал плечами:

– «Как я могу вам что-либо разрешать или запрещать? Флот вам подчиняется. Вы и распоряжайтесь».

– «Но флот подчиняется не мне, а главкому Северо-западного направления. А тот разрешения на эвакуацию не дает», - с отчаянием в голосе почти крикнул адмирал Кузнецов.

– «Верховному докладывали?» - поинтересовался Шапошников.

– «Так точно, - ответил нарком ВМФ,- докладывал. Вчера докладывал».

– «И что он?»

Нарком ВМФ снова облизал губы:

– «Товарищ Сталин приказал, что решение об эвакуации должен принять товарищ Ворошилов. А тот...»

– «Так что же вы хотите от меня, голубчик?»

– «Товарищ маршал, - скороговоркой, как будто боясь, что ему не дадут договорить, выпалил Кузнецов,- доложите товарищу Сталину, что нужно эвакуировать и флот, и гарнизон. Ведь гарнизон уже наполовину из моряков состоит. Всех эвакуировать, потому что, если уйдет флот, город и часа не продержится. А флот погибнет, без всякой пользы погибнет. Товарищ маршал, доложите товарищу Сталину. Пусть он прикажет...»

Шапошникову казалось, что адмирал сейчас разрыдается. Эка трагедия — флот погибнет! Страна гибнет, а он о флоте беспокоится. Интересный человек. Шапошников внимательно взглянул на Кузнецова:

– «Хорошо. Идите к себе. Я доложу Верховному».

25 августа 1941, 16:45

Маршал Советского Союза Шапошников покорно поднял руки. Офицер НКВД с петлицами капитана широкими, плоскими ладонями привычно быстро ощупал все карманы маршальского мундира, прошелся по галифе. Другой офицер просмотрел папку и карты.