Там, где цветёт папоротник
Шрифт:
– Спасибо, баба, – Любомира пробормотала смущенно, принимая подарок, и тут же примерила его. – Красивое, как раз мне впору.
Баба Яга захлопнула ларец, и тот тотчас пропал из виду:
– Котейка мой до Калинова моста вас доведет, а дальше уж сами. – Махнула Любомире, – Иди за кутную занавесь [*], переоденься.
Любомира спряталась за занавеской, разворошила одежу, что там лежала. И только протянула возмущенно:
– Да, неужто? Портки?!! Как у мужика!
***
Сборы были недолгими, разве что Василёк
– Любушка, сестрица, не бросай меня! Одного на болоте…
Ведьмочка гладила братца по волосам, едва сдерживая слезы:
– Ну, как же одного? С бабой. И не на болоте, а в избушке, светлой и теплой.
– На куриных ногах! – мальчонка куксился и не давал Любомире ходу.
– Ну, и что ж, что на куриных? Зато ни один лютый зверь на такую высоту не достанет. Да, баба? – Любомира обратилась за помощью к колдунье, сама она никак не могла оторвать братца от себя, словно от сердца его отрывала.
– Конечно, – старуха добродушно заворковала, – ни один зверь.
– Полно реветь, как девчонка. Мужик ты или нет, в конце-то концов? – Марун не выдержал мокротЫ и влез в момент прощания, за что был немедля награжден негодующим взглядом Василька:
– Не твоего ума дело, – мальчуган огрызнулся, плакать, однако ж сразу перестал.
– Василёк! Перестать дерзить! – Любомира, наконец, смогла оторвать руки братишки от своей шеи.
Но Марун не обиделся. Проговорил поучительным тоном:
– Ты за старшего в избе остаешься, не пристало тебе слезы лить. Кто за бабой присматривать будет?
– Я буду присматривать, – Василёк шмыгнул курносым носом, исподлобья глядя на Маруна.
– То-то же, буду. А то взял охоту мокротУ разводить, – охотник усмехнулся, но тут же посерьезнел.
– Мы с Василёчком таких тут дел наворотим, – Баба Яга обняла мальчонку за плечи. – Мавки совсем распоясались, надобно приструнить. Водяной еще с начала лета ушел в зап… лыв, не дозовешься. У кикиморы тоска, ей бы чаю с пустырником попить, да поговорить с кем по душам. Дел невпроворот, одной мне не управиться. Помощник надобен. Поможешь?
Старуха хитро подмигнула мальчугану и тот со вздохом кивнул:
– Помогу.
– Вот и славно, – Яга потрепала его по голове. Повернулась к Любомире и Маруну, – А вы идите, не медлите, да медведя своего забирайте. Он моей избушке все ножки уже пообкусал, ирод.
– Беруня, маленький, иди ко мне! – Любомира позвала медвежонка, и тот с радостным ревом поскакал к ведьмочке. – Как ты вырос, – девушка попыталась поднять звереныша от земли, но с удивлением обнаружила, что тот стал слишком уж тяжел.
– Водички он попил из моего родничка, – Ягиня проговорила загадочно. – Хороша у меня тут водица, я вам ее в баклажку налила с собой в дорогу. Пригодится.
– Спасибо тебе, баба, – Любомира поклонилась старухе.
Собрав все подарки и напутствия, путники направились прочь. Но стоило
– Скатертью дорога… – и ветер унес слова в шуршание болотной травы.
Ведьмочка резко обернулась, но Ягини с Василечком позади уже не было. Убежали кикимору пустырником отпаивать.
– Ты чего, Любомира? – охотник тоже обернулся, проследив за взглядом спутницы.
– Так, почудилось. Идем, – и ведьмочка первой побежала следом за огромным черным котом, их провожатым до берега реки Смородины.
***
Беруня с котейкой сразу не поладили. Медвежонок так и норовил попробовать кота на зуб или лапой тронуть, а тот каждый раз только злобно шипел, вздыбливая шерсть на загривке. И потому бежал вперед так быстро, что Марун с Любомирой едва поспевали за своим усатым проводником. Охотник, как мог, помогал ведьмочке, подавая руку на особенно скользких кочках. Любомира не противилась, чувствуя себя виноватой перед мужчиной. И спасибо Ягине, прыгать по болоту в мужицких штанах было не в пример легче, чем в девичьей рубахе до колена.
Наконец, переводя ее через очередную лыву, Марун проговорил:
– Спасибо, Любомира. Не ожидал я от тебя, что ты на такое ради меня решишься.
Благодарность была неоднозначная, и ведьмочка только губы поджала:
– Как плохо ты обо мне думаешь, Марун Северный Ветер.
– Да, как ведешь себя, так и думаю, – охотник ответил без обиняков и снова подал ей руку, желая помочь, но на сей раз Любомира помощь не приняла. Шагнула сама через лыву, оскользнулась, намочила сапог. Марун только головой покачал, но ничего не сказал.
А Беруня все продолжать приставать к котейке.
– Уняла бы ты своего медвежонка, не ровен час, допечет провожатого, сбежит он от нас, – Марун недовольно поджал губы, глядя, как звереныш в очередной раз норовит цапнуть кота за пушистый хвост. Хоть тот и был необычайно велик для обычного кота, медведь все же был больше и тяжелее, и с каждым разом все наглее клацал зубами возле кошачьих ушей.
И, в конце концов, кот не выдержал и вцепился острыми когтями прямо в наглую морду медвежонка и принялся драть его задними лапами. Только что кошачьи зубы медведю с его толстой шкурой? Однако ж Беруня испугался такого напора, заревел, пытаясь стряхнуть обидчика, замотал головой.
– Не командуй тут, без тебя знаю, – ведьмочка проворчала тихонько, однако ж медвежонка окликнула, – Беруня, маленький! Иди ко мне скорее, не обижай котейку, – шагнула к сцепившимся зверям.
Ноги ведьмочки по щиколотку погрузились в воду, и она испуганно отшагнула назад.
– Беруня, прекратите! – уже настойчивее позвала медвежонка. Обернулась к Маруну, просительно нахмурилась, – Разнять бы их…
– Это ты мне предлагаешь промеж медведя и кота-баюна влезать? – охотник только изумленно брови поднял.