Там, где цветёт папоротник

Бутусова Лена

– Да… Померли они от хвори… – Любомира залепетала, отворачиваясь от пронзительного взгляда колдуньи.

– Давно померли-то? – а старуха продолжала допрашивать.

– Прошлой зимой… или нет, позапрошлой. Или… погоди-ка, – Любомира нахмурила лоб, силясь вспомнить.

– Так прошлой или позапрошлой? – Яга шевельнула косматой бровью. – Ты вообще хорошо их помнишь?

Любомира открыла, было, рот, чтобы уверенно ответить, но запнулась:

– Да… Не особенно как-то.

– То-то же. Не особенно, –

старуха фыркнула.

– Марун, а ты хоть моих родителей помнишь? – девушка снова обернулась к охотнику, как к последнему спасителю, и просительно сложила ручки перед грудью.

Тот только двинул плечом:

– Так-то я к вашему поселку только прошлой весной прибился после того, как… ну ты поняла. Старый-то дом я свой бросил, ушел, куда глаза глядят. Ни батюшку, ни матушку твоих я ни разу не видывал, с ними не был знаком, уж прости, Любомира.

– Как же так? – у Любомиры аппетит пропал от таких новостей.

– А вот так, – Яга развела руками. – Родители твои по земле по этой не хаживали ни разу, на Калинов мост не ступали.

– И как же тогда я тут оказалась? – ведьмочка все не могла поверить словам колдуньи.

– Принес тебя Горыныч, совсем крошку, передал наказ от твоей матушки – вырастить, уму-разуму научить, силу ведьмовскую разбудить.

– Кто меня принес? – у Любомиры даже плечи покрылась мурашками при упоминании страшного Змея.

Старуха только усмехнулась, но отвечать не стала. Вместо нее заговорил Марун:

– Ежели тебе ее на воспитание сдали, так что ж она сиротой в деревне жила? Одна-одинешенька.

Ягиня только руками развела:

– А чего ей тут было делать-то на болоте со старухой? До полнолетия наука ведьмовская для нее под запретом была, а с людьми-то оно правильнее жить. С людьми тоже нужно уметь разговаривать.

– Ага, правильнее, – охотник нахмурился. – Одна девица в избе, ни отца, ни матери. Даже дров наколоть некому, – и отвернулся, то ли разозлившись на Ягу, то ли смутившись своих слов.

– Так кума моя, Василина, за ней приглядывала, покуда она маленькая была, – ведьма улыбнулась. – А тебя, как я погляжу, Марун-оборотник, заботит судьба моей внучки? Глянулась она тебе?

Охотник ничего не ответил, только стащил с противня еще один пирог и принялся сосредоточенно его жевать.

Яга усмехнулась, оглядев Маруна:

– Доброго ты молодца с собой привела, внучка. Сгодится он тебе.

Любомира и Марун одновременно посмотрели на ведьму. Охотник молча нахмурился, девушка с вызовом уперла руки в бока:

– Это для чего это он мне сгодится?

– Как для чего? – колдунья всплеснула руками. – Ты же девица еще. А возраст тебе уже подошел, пора бы силу женскую в себе будить, учиться помаленьку. Для того молодец и надобен. Или как ты думала, это бывает?

Баба

Яга хитро посмотрела на внучку, а Любомира покраснела до самых кончиков волос, прикусила губу.

– А впрочем, ежели не люб он тебе, могу подсобить с выбором. Мужичков-то на нашем болоте много. – Ягиня принялась загибать крючковатые пальцы с длинными ногтями, – Вот, водяной, к примеру, видный весь из себя – пузо в три обхвата. Или леший. Он, правда, бороды не стрижет, зарос, что твой пенек мхом, зато хозяйственный. У него целый лес под приглядом.

– Ой, баба, не надо, – Любомира пробормотала испуганно, покосилась на охотника, но тот сделал вид, что увлечен пирогами.

– То-то же не надо. Вот что, вам бы помыться с дороги, чумазые оба, что чертенята из печки – ведьма засуетилась. – Я вам баньку там истопила. Идите-ка попарьтесь, а я пока одежу вашу постираю да починю.

– Так он же… – Любомира попыталась возразить, но ведьма, не слушая ее, вытолкала своих гостей прочь из горницы.

***

Посередь болота и вправду топилась банька, маленькая да низенькая, вдвоем едва поместиться.

– Иди первая мыться, – Марун мотнул головой на избушку, – потом я пойду.

Любомира смущенно кивнула и заторопилась в парилку.

– А ты чего тут стоишь? – Марун резко развернулся: он и не заметил, как Баба Яга оказалась за самой его спиной, маленькая, едва доставая косматой макушкой до плеча. – Ей одной с лоханкой не сладить, тяжелая она, полна колодезной водицы.

Старуха хитро улыбалась, глядя на мужчину, а тот продолжал медлить.

– Иди-иди, кому говорю. Баба плохого не посоветует.

– Так ведь не люб я ей, – Марун нахмурился, глядя вслед ушедшей Любомире.

– Это она тебе такое сказала? – колдунья развеселилась. – Так ты ж вроде не мальчонка, чтоб девичьей болтовне верить. Или разучился девицу добиваться, пока бобылем в лесу жил?

В этот момент, словно в подтверждение Ягининых слов, из баньки донесся жестяной грохот рухнувшей утвари и девичий вскрик, и Марун, более не раздумывая, бросился на помощь.

– Одежу свою на пороге оставьте! – ведьма бросила вдогонку убежавшему охотнику. – И лунницу свою брось, не нужна она тебе покуда ты тут…

…Картина в парной и впрямь была на загляденье. Любомира уже избавилась от рубахи, полезла за шайкой, да опрокинула на себя всю полку с тяжелой утварью. И теперь сидела на полу посередь учиненного ею раздора и хлопала зелеными глазами.

– Не ушиблась?

– Ты здесь зачем? – ведьмочка прикрылась жестяным тазом, недоверчиво следя за охотником. – Решили же по очереди мыться.

– Ты такой грохот тут учинила, Яга перепугалась, что ты ей баньку разнесешь. Вот и послала меня подсобить тебе, – Марун соврал, не моргнув глазом.