Там, где фальшивые лица
Шрифт:
Картнэм легонько коснулся груди, где под слоями одежды, леденя кожу, на крепкой золотой цепочке висел небольшой амулет. Вещица походила на драгоценный алмаз, врезанный в золотую оправу, но волшебник знал, что все алмазы мира не будут стоить дороже, чем этот кристаллик мутного серебристого цвета. Обычно старик оберегал себя от подобных вещей. Он не признавал того, что могло сбить его с цели, никогда не носил с собой драгоценностей и дорогих безделушек, ибо они имеют свойство странным образом притягивать к себе всякую нечисть, начиная с мерзких гоблинов и заканчивая алчными драконами, у которых просто нюх на подобное. Но сейчас выхода не было. Слеза, пролитая в седой древности великой богиней, чья статуя расположена в
Безымянному уже довелось проверить амулет на странствующем лекаре, имевшем неосторожность попасться на пути волшебника и его друга. Нежданный спутник направлялся из одной деревушки в другую, по его словам, излечивать домашний скот от болезней. С его появлением слеза стала сперва теплой, а после так накалилась, что можно было подумать, сейчас она прожжет грудь насквозь. Но нет, не осталось и следа. Приносящий неимоверную боль амулет заставил Картнэма как следует присмотреться к спутнику, и вот тогда волшебник заприметил подозрительные особенности в его внешности, говоре и манере общения. С каким смехом чужак рассказывал о жестоком ритуале отбора в послушники Озерного Храма [16] ! Какое злорадство чувствовалось в его голосе, когда они обсуждали последние события: война и нашествие нежити под предводительством Деккера. Казалась странным даже то, что он сразу же надевал капюшон на голову, лишь только показывались первые солнечные лучи, словно дневной свет был ему неприятен.
16
С давних времен у ордена Поющей Стали существует обряд посвящения в воины: каждый год в самую холодную зимнюю ночь все, кто желает приобщиться к тайному искусству, заходят в ледяные воды никогда не замерзающих озер. Они стоят там до того времени, покуда первые лучи зимнего солнца не озарят покрытые снегом холмы. Подавляющее большинство не выдерживает испытания и превращается в неподвижные мертвые статуи, но оставшиеся – единицы – встречают рассвет по пояс в сковавшей за ночь озеро ледяной корке, обдуваемые выжигающим кровь северным ветром, что знаменует для них начало новой жизни…
Эх, как же Картнэм потешался над ним про себя, пока они вместе ехали с озер. Смешно было наблюдать, как ничего не подозревающий Джон весело беседует с интересным спутником, а потом еще смешнее – прочесть на его лице недюжинное удивление, когда при въезде в очередную лесную деревушку, стоящую на границе озер и леса Валлена, корень одной высокой сосны вдруг вырвался из-под земли, обвив ногу коня «странствующего лекаря». Следующий взвившийся корень свалил наземь всадника. Ударившись головой о камень, чужак потерял сознание и застыл в снегу. Обыскав оглушенного спутника, Картнэм нашел свитки с изображением и описанием ритуалов по насыланию болезней на животных, на затуманивание взгляда человека, на превращение крови невинных в золото – ишь, до чего додумались, мерзавцы! Сомнений быть не могло: чернокнижник. Отдав негодяя вместе со всем его скарбом в руки разъяренным крестьянам, кои, без сомнения, вскоре подвергли его прилюдному сожжению на костре, Картнэм и Ррайер продолжили свой путь в Истар. Джон все никак не мог взять в толк, как его товарищ догадался об истинной сущности их спутника, а волшебник лишь посмеивался…
– Простите, почтенные… – раздался вдруг высокий голос за их спинами.
Джон и Картнэм обернулись – в нескольких шагах от них на черном жеребце сидел какой-то бродяга в потрепанном сером плаще.
– Слушаю вас. – Безымянный пристально вглядывался в его лицо – где же он мог видеть эти черты? Эти будто сотканные из паутины белые волосы, эти темно-зеленые, как болотная тина, глаза? Нет, никак не вспомнить…
– Не подскажете,
Волшебник еще не успел ответить, когда краем глаза уловил, как Ррайер вздрогнул и натянул свою шапку так, что его лицо почти полностью исчезло за мехом.
– Да мы туда… – только начал было Картнэм, когда Джон Ррайер перебил его:
– Вам нужно прямо по главной улице, не доезжая до площади Алигенты двух домов. Высокое двухэтажное строение по правой стороне улицы с вывеской, на которой изображен цветок, – это он и есть. Вы не пропустите «Вереск».
– Благодарю вас, – сказал беловолосый и проехал мимо.
Волшебник и его друг смотрели ему вслед.
– Что случилось, Джон?
– А ты что, не знаешь, кто это? – пролаял товарищ, выпучивая от ярости и возмущения глаза, когда незнакомец отъехал на достаточное расстояние.
– Где же я мог видеть это лицо…
– Да очнись ты! – бесцеремонно тряхнул волшебника за плечи друг. – Это лицо изображено на всех плакатах о вознаграждении. Когда я жил в Гортенском лесу, не раз видел его на воротах города, на стенах домов. Это известный убийца…
– Убийца? – потер виски волшебник. – Почему же я не могу его вспомнить?
– Это тот самый человек, что натравил меня на тебя, Картнэм! Старший некромант!
– Не может… – начал протестовать старик. Слеза Алигенты оставалась холодной, а уж она бы точно почуяла старшего некроманта, если запылала при одном приближении какого-то бездарного чернокнижника с озер. – Ты, верно, что-то путаешь, друг. Это никак не может быть прислужник смерти.
– Не может, говоришь? – на Ррайера было страшно смотреть. Он содрал с головы лисью шапку и бросил ее в снег. На злом лице на миг прорезались волчьи черты; кулаки были яростно сжаты. – Именно он отдал мне приказ растерзать тебя и забрать у тебя Чашу. Именно он пытал меня, когда я упустил тебя. И именно он поймал меня, приманив тем несчастным слепцом, облитым настойкой Лунного Корня.
– Значит, не всегда она действует…
– Кто? Кто действует? – Черные волосы разметал ветер, и Джон Ррайер безуспешно пытался убрать их с лица. Наконец это ему удалось – во взгляде читались боль, отчаяние и страх. – Очнись же! Это Коррин! Коррин Белая Смерть! Ты хоть слышал о таком?
– Приходилось, – поморщился Картнэм. – Но что ему понадобилось в Граде Рейнгвальда? Вряд ли он и сейчас охотится за мной. Должно быть, Деккер дал ему какое-то задание, направленное против Истара. А быть может, он поедет дальше и…
– Да плевать, зачем он здесь. Именно он вырезал у меня на груди своим серебряным ножом: «Клинок Белой Смерти»! Нужно его спеленать самим, пока не поздно, или доложить коменданту Гехару. Слыхал, как этот Одноглазый относится к слугам тьмы?
– Он и таких, как ты, не слишком-то жалует, дружище, – охладил спутника маг. – Сначала нужно все разведать. Кроме того, наш путь тоже лежит в этот трактир…
Волшебник и его спутник направились к «Вереску», обсуждая по дороге, как лучше заманить некроманта в ловушку. И все же Безымянный был убежден, что произошло какое-то недоразумение, ведь Слеза Алигенты не может лгать и тем более утратить вдруг свои волшебные способности. И заклятием ее не перекроешь. Но она молчала…
Когда они вошли в таверну, то увидели, что некромант сидит за одним из дальних столов и с жадностью уплетает горячий ужин. Стараясь не обращать на него внимания, Картнэм и Ррайер подошли к стойке.
– Здравствуй, Д’алег…
– И тебе привет, Картнэм. Куда это ты сбег тогда? Даже словом не перемолвились… Я-то думал, расскажешь мне чего-нибудь интересного… – оскорбленно откликнулся немолодой трактирщик, в прошлом неистовый берсеркер из Тэриона. Он являлся обладателем широких плеч и мускулистых рук, в его светлых волосах были заплетены две косы, заправленные назад и соединенные вместе, в один пучок.