Там, где Крюков канал...

Зуев Георгий Иванович

Под руководством главного архитектора Адмиралтейств-коллегии Ивана Кузьмича Коробова Чевакинский занимался черчением, рисованием «фигур и орнаментов», изучением основ теории архитектуры и «сочинением чертежей», приобретая навыки проектирования. Сохранившиеся в архиве чертежи Чевакинского свидетельствуют о том, что молодой зодчий был достойным учеником Коробова, в совершенстве освоившим композиционное мастерство и графику. Годы учения Чевакинского совпадают с периодом оживления строительства, связанным с переездом в Петербург Анны Иоанновны, после ее коронации в Москве. Помогая своему учителю, молодой архитектор расширял свои профессиональные знания: знакомился с приемами планировки и «снятием ситуационных планов», фиксирующих существующее положение застройки. Опыт, приобретенный

под присмотром Коробова, позволил Чевакинскому в дальнейшем самостоятельно разработать план Кронштадта и дать правильные градостроительные решения для отдельных частей столицы.

Принятый в архитектурную мастерскую Коробова в конце 1732 года, Чевакинский уже в январе 1739 года по представлению столичных зодчих П. М. Еропкина, И. К. Коробова и М. Г. Земцова удостаивается звания «архитектуры гезеля», уже не ученика, а младшего помощника архитектора. В Комиссии о Санкт-Петербургском строении он был «в искусстве экзаменован и явился архитектурии гезелем быть достоин». Полученное им звание позволяло вести самостоятельную работу под присмотром архитектора.

В 1740 году, после отъезда Коробова в Москву, Чевакинский становится его преемником в должности главного архитектора Адмиралтейств-коллегии. Теперь в его обязанности входили проектирование и наблюдение за ходом строительных работ по заданию Адмиралтейств-коллегии в Петербурге и Кронштадте, а также дело подготовки квалифицированных строителей.

В 1745 году Чевакинский получил звание архитектора и ранг майора. В Адмиралтейств-коллегии Савва Иванович прослужил тридцать восемь лет и закончил свой трудовой путь в звании полковника и «обер-интенданта флота» – в самом высоком из существующих в XVIII столетии военных званий для специалистов, по роду занятий связанных с флотом, но не принимавших прямого участия в его действиях на море.

Пятидесятые годы XVIII века принесли архитектору Чевакинскому творческий успех. Ему поручили разработку проекта строительства Никольского Морского собора. Считается, что инициатором постройки являлся тогдашний президент Адмиралтейств-коллегии генерал-адмирал князь Михаил Михайлович Голицын. Согласно А. И. Богданову, «новый каменный храм взамен обветшавшей деревянной церкви предполагалось построить по образцу Астраханского собора о пяти главах, о чем от Петра I в 1721 году в бытности в Астрахани с означенным генерал-адмиралом рассуждение чинено». Однако справедливости ради следует отметить практически полное отсутствие какого-либо сходства между этими двумя соборами, за исключением пятиглавия.

Е. Чемесов. Императрица Елизавета Петровна. 1761 г.

Строительство пятиглавых храмов – старая русская православная традиция, к которой вернулись во времена царствования Елизаветы Петровны. При утверждении строительства Никольского собора императрица специально оговорила в своем указе, что храм должен быть «о пяти главах по древнему обычаю». И еще одно серьезное отличие от ранних петербургских церквей было у Никольского собора: колокольня, согласно традициям древнерусского зодчества, не входила в конструкцию храма, а возводилась отдельно.

Проект и смету нового сбора архитектор Чевакинский предоставил в Адмиралтейств-коллегию уже к 20 мая 1752 года. Однако следует отметить, что первый проект утвержден не был. Решающим стало одно непредвиденное обстоятельство.

Осень 1752 года в столице была дождливой и довольно ветреной. Резкое похолодание воздуха отмечалось уже в конце августа. Сильные порывы ветра с залива вызвали подъем воды в Неве. Четыре последовавших друг за другом наводнения (29 августа, 15 и 17 сентября и 22 октября) принесли немало бед и разрушений. В ночь с 22 на 23 октября разразилась жестокая буря и, как вспоминал один из очевидцев, «было все в водопотоплении и по улицам можно было ездить верейками, а хотя, где имелось и высокое место, где прежние

бывающие прибылые воды не потопляли, была вода на полтора аршина вышиной, и таковой сильной воды мало кто помнит». Тогда затопило погреба, амбары, лавки, были разрушены пристани и мосты на каналах. Под мощным напором воды поднимались полы в домах, гибли люди и скот. Место, намеченное для строительства нового морского собора, также оказалось под водой. Промеры показали, что уровень воды находился «выше того положения места, где быть означенной церкви, около трех аршин».

Требовалось срочно пересмотреть проект и найти рациональное решение, при котором не возникала бы угроза затопления нижнего этажа строящегося собора. Варианты возможных решений рассматривались на заседаниях Адмиралтейств-коллегии с участием С. И. Чевакинского. В конечном итоге коллегия во главе с генерал-адмиралом М. М. Голицыным решила, что следует повысить здание «в такую меры, дабы в нижнем апартаменте, во время таких случающихся вод… возвышение долженствует учинено быть до трех аршин, сверх положенной меры на подлинном чертеже, тесаною плитою».

Автор же проекта подошел к его переработке более профессионально и требовательно. Чевакинский убедил членов Адмиралтейств-коллегии и ее президента в том, что, подняв здание храма лишь в вышину, строители обязательно нарушат все его первоначальные пропорции. В рапорте генерал-адмиралу Голицыну зодчий писал о необходимости изменения всех размеров строения: «Понеже по регулам архитектуры всякое публичное и знатное здание требует расположения по высоте и широте, дабы в наилутчшей пропорции и красоте себя оказать могло, чего ради необходимо и нужно есть чтоб по пропорции в прибавку высоты прибавить и широты, дабы не могла та церковь оказывать себя чрезвычайною высотою».

Северный фасад Никольского собора

В результате ширина и высота здания увеличились на 7,2 метра, что потребовало и переработки конструктивной основы здания. «Из-за увеличения ширины и высоты, – писал С. И. Чевакинский, – необходимо должно быть внутри церкви столбам, как для облегчения стен, так и для лутчей красоты сводов и церкви».

Адмиралтейств-коллегия, согласившись с предложениями архитектора, предписала ему переработать проект с «прибавочною высотою и шириною в той же фигуре, с устройством, впрочем, столбов, сочинить план и фасад и предложить оные для рассмотрения». Измененный Чевакинским проект в конце концов одобрили, и 15 июня 1753 года по повелению императрицы Елизаветы Петровны была совершена официальная закладка нового каменного храма.

На строительство собора ассигновали дополнительные средства. Деньги императрица распорядилась взять из «мостовых сумм», собиравшихся за проезд и проход через «плавучий» Исаакиевский мост в период с 1727 по 1761 год.

Правда, уже в ходе строительства храма выяснилось, что этих средств будет совершенно недостаточно. В итоге общая сумма, затраченная на возведение Никольского Морского собора, составила 129 987 рублей 38,5 копейки. Из них так называемые «мостовые деньги» составили только половину – 64 997 рублей 78,5 копейки; недостающие средства внесли Адмиралтейств-коллегия и «доброхотные» дарители. Правда, последних оказалось не слишком много, и вклад их в сумме составил всего 3917 рублей 52 копейки.

Двухэтажный Никольский Морской собор увенчан пятью широко расставленными куполами. Все выступающие части здания декорированы группами колонн, стоящих на высоких постаментах. В архитектурной обработке фасада Чевакинский широко использовал декоративную скульптуру; все выступающие углы храма обработаны пучками из трех колонн, причем средняя колонна, вопреки принятым в то время канонам, поставлена на самый угол. Эффектный широкий пояс антаблемента украшен кронштейнами в виде пальметок и перебит овальными окнами второго света верхней церкви, украшенными наличниками и лепными гирляндами цветов.