Там, где любовь
Шрифт:
– Ты что без Пупса? Поругались?
– Да, – бросила Настя, не желая вдаваться в подробности, и Таня не стала больше ни о чём выспрашивать. Она прекрасно знала, что если Настя не захочет что-то говорить, то бесполезно требовать этого от неё.
Они сидели и смотрели фильм в гостиной, когда в дверь неожиданно позвонили. Серёжа Ашихмин пошёл открывать.
– Это ко мне, – пояснил он и впустил в прихожую Диму Бикбаева.
Увидев этого человека, Настя и вовсе сникла. Она отмалчивалась и с хмурым видом смотрела кино. Сергей и Дима прошли на кухню, выпить кофе, и там Бикбаев тихонько спросил
– Она что, без Пупса пришла?
– Одна, – подтвердил Серёжа, доставая из шкафа чашки. – Они, вроде как, поругались…
– Из-за чего, не знаешь? – стараясь казаться невозмутимым, допытывался Дима.
– Точно не могу утверждать, – пожал плечами Ашихмин. – Но, кажется, проблема всё та же. Вроде как Пупс до сих пор бегает к Согдиане, ну, или что-то в этом роде…
– Вот подонок, – плюнул Бикбаев и опустился на стул. – А Владик тоже… ещё пошёл с ним в гости! Не понимаю, как он может общаться с ним после всего, что тот сделал…
Они общались ещё полчаса, после чего Сергей засобирался по каким-то делам. Зато приехала Юля Паршута, и Дима переключился на разговор с ней. Настя и Таня к тому времени стали собираться укладываться спать. Приходько решила остаться у подруги: почему-то у неё не было желания ехать домой и погружаться в свои мрачные мысли. А здесь всё-таки был некий отвлекающий момент.
Пока Настя ходила в душ, Дима улучил момент и, найдя в прихожей её сумку, осторожно опустил в неё какое-то письмо.
Дело в том, что, пока он шёл сюда, на улице к нему подошла поклонница. Это была маленькая девочка лет семи. Она и передала ему это послание. Дима по приходу сразу же его просмотрел. Письмо было наполнено тёплыми пожеланиями и словами восхищения. А также иллюстрировано разными вклеенными вырезками из журналов и фотографиями. На фотографиях были изображены Дима и Настя. В тот период, когда они встречались, ещё, будучи на том самом телевизионном шоу. Эта милая подборка фотографий действительно растрогала Диму, и как-то даже всколыхнула в нём нежные чувства к Насте, которые, в общем-то, никуда и не пропадали. Они были в его сердце. Вот только было ли что-нибудь в её сердце? Наверно, это он и хотел выяснить, подложив то самое письмо ей в сумку. Или просто хотя бы тронуть её этим жестом, найти какой-то отклик в душе.
Вернувшись из душа, Настя полезла в сумку за расчёской и наткнулась на письмо. Просмотрев послание, она вздохнула и оглянулась. По коридору в сторону гостиной шёл Дима. Он, наверно, прошёл бы мимо, но она потянула его за рукав.
– Дима, забери это, – она протянула письмо.
Он изобразил непонимание на лице.
– Забери, Бикбаев, – Настя старалась казаться непреклонной. – Если ты думаешь, что можешь изменить моё отношение к тебе и заставить забыть всё плохое, подбрасывая свои бумажки с намёками, то глубоко ошибаешься! Забирай обратно!
– Настя, я не…
– Забирай! – Приходько сверкнула глазами. – Ты плохо меня знаешь. Долго придумывал?
– Настя, это не я придумал, – Дима отступил на шаг. – Мне подарила это маленькая девочка, когда я шёл сюда сегодня. И просила тебе показать…
Настя замолчала.
– Я всего лишь хотел исполнить чужую просьбу, – виноватым голосом продолжил Бикбаев. – Мне не хотелось никого обижать…
–
Она повернулась и вместе с письмом пошла в комнату Тани. Там уже была приготовлена постель для неё. Богачёва сегодня осталась ночевать в Юлиной комнате.
Дима помедлил, но всё же прошёл вслед за ней. Настя опустилась в кресло у окна и, вздохнув, уставилась на листок с фотографиями. Бикбаев осторожно приблизился к ней и, присев сбоку на корточки, тоже заглянул в письмо.
– Хорошие фотографии. Помнишь вот этот момент?
– Помню, – Настя не отрывала взгляда от листка.
– Почему это не может повториться с нами? – Дима коснулся её плеча.
– Потому что, – опять отделалась односложной фразой Настя, не поворачиваясь к нему, но и не отдёргивая плеча.
– Прости меня, – чуть слышно проговорил он, опустив голову и уткнувшись ей в плечо. – Я знаю, что не ценил те минуты так, как следовало это делать. Но я клянусь, что никогда… – он поднял лицо и посмотрел на неё, – никогда никого не знал лучше тебя…
Настя повернулась к нему, и их взгляды встретились. И в этот самый момент она словно увидела перед собой того самого Диму, которому поверила когда-то, с которым ей было так тепло и комфортно. С ним когда-то были связаны её надежды и мечты. Глупые мечты о прекрасной жизни…
Губы сами потянулись к нему. Они сидели и целовались в полумраке комнаты. Целовались, как раньше.
Но в этот раз всё уже не могло быть так, как раньше. И Дима, похоже, ясно это понял. Он отстранился и, тихо пробормотав:
– Прости, – быстрым шагом покинул комнату.
Настя сидела в кресле с закрытыми глазами и думала.
******
Дима тоже остался в эту ночь у Тани. Она постелила ему в гостиной.
Уснуть ему удалось не сразу. Много разных мыслей терзали его перед сном, но всё-таки он отогнал их и заснул. Однако сон его был достаточно чутким, и он тут же открыл глаза, лишь только почувствовал, как кто-то опустился к нему на диван.
– Дима, – Настя потрясла его за плечо.
– А? – он повернулся и сел на постели, не поверив сначала, что это действительно она вдруг пришла к нему посреди ночи.
– Вот, – она положила рядом с его подушкой сложенный вчетверо листок. – Пусть лучше это письмо останется у тебя. Выкинуть у меня рука не поднялась, так что возьми себе. Так лучше…
– Почему? – он попробовал вглядеться в её лицо в темноте.
– Потому что мне оно напоминает обо всём, что было, – сказала Настя. – А вспоминать об этом мне больно, потому как за всем этим последовало множество разочарований…
– Настя, – Дима вздохнул и дотронулся своей рукой до её руки. – Я ни в коем случае не хотел тебя обманывать. У нас с Ксенией уже давно фактически не было отношений. Просто я не нашёл времени расставить с ней все точки над «и». Я думал, она и так всё поняла, мы ведь даже не созванивались. А она, видимо, надеялась, что всё может наладиться. Но я давно понял, что хочу быть не с ней, а с тобой, я всё хотел начать сначала…
– Я не верю ни единому твоему слову, Дима, – проговорила Приходько, убирая руку. – И в этом можешь винить только себя. Это ты так себя поставил…