Там, где меня нет
Шрифт:
Когда он сел в машину, раздался треск рации. Из динамика послышался голос Евтушенко.
– Некрасов, ответь. Как слышишь? Срочно приезжай в отдел. Повторяю, срочно приезжай в отдел.
Даниил отреагировал. Взял рацию в руку, нажал на кнопку.
– Некрасов на связи. Что случилось?
– Ивлева убита. Повторяю, Марина Ивлева убита.
Из дневника Юры Мальцева
10.01.2007
Сразу скажу, что мой
Пришлось изловчиться: прийти к маме на работу в обеденный перерыв, когда в кабинетах было меньше всего народу, а по коридорам не сновал туда-сюда важного вида директор с аккуратным пузиком и манерами персонажа какого-нибудь гоголевского произведения.
– Ох, Юрка, помоги-ка мне, – сказала мама. – Тут буквы на папках нужно переклеить. На папках от «К» до «Т».
Мама ушла из кабинета, предоставив мне замечательную возможность покопаться в документах. Но вот беда: тетя Люба, любительница журналов народной медицины, пришла почти сразу же и осталась в кабинете. Она пыталась завести со мной разговор, но я делал вид, будто поглощен важной работой, и отвечал однозначными «да» и «нет».
– Слушай, Юр, я ведь букву «И» переклеивала уже, – сказала тетя Люба, когда я полез в нужную мне папку. – Ты начинай с «К».
– Странно. Мне мама сказала начать с буквы «И», – отоврался я, а сам съежился от напряжения.
Но как незаметно пролистать все фамилии? Недолго думая, я приоткрыл зажим и уронил папку-скоросшиватель на пол. Файлы с бумагами разлетелись по полу.
– Ой! Давай помогу, Юрка.
Тетя Люба начала было подниматься из-за стола, но я махнул рукой.
– Не, не, все нормально, я сам!
Почти прокричал. Наверное, потому это так безотказно подействовало на тетю Любу.
Вскоре я наткнулся на досье Марины Ивлевой…
Но это все мелочи в сравнении с тем, что случилось после, когда я разузнал адрес Ивлевой и поделился этой информацией с Саней. Но обо всем по порядку.
Кстати, странно, что на побережье, когда мы с Саней следили за милиционерами, было не так страшно, как немного погодя, когда по городу поползли самые разные слухи. Облачко воодушевленности сменилось темной терпкой пеленой. Да, это совершенно разные чувства. Ведь когда ты воображаешь себя героем детективного романа, странной смеси произведений Марка Твена и Юлиана Семенова, – это одно. Несложно потерять бдительность и окончательно уйти в свои фантазии. Но когда встает вопрос о реальной угрозе – это уже совсем другое дело.
В пятницу я провернул операцию с досье, а в субботу мы с Саней условились последить за домом Ивлевой. Для начала должны были проверить, действительно ли она живет по указанному в досье адресу. Привычно дурацкая идея пришла Сане в голову незамедлительно.
– А давай постучимся к ней в дверь и чуть выше поднимемся. Она выглянет, а ты ее и опознаешь.
– Да я же говорю тебе, что
– Ну глупо же будет следить за домом, в котором нет подозреваемого, да?
Поразмыслив немного, я согласился с Саней.
Не скажу, что в первый раз мне приходилось звонить в звонок и бежать со всех ног. Раньше это было весело и дух захватывало. Но тогда, лет в восемь, бежали обычно вниз, к выходу из подъезда, и ждали, когда раздадутся шаги и матерные слова, и давились от смеха. Теперь же бежали вверх, и не со смехом, а с тревожным чувством, заглушавшим ту самую приятную дрожь, за которой мы всегда гонялись. Спрятались на лестничной площадке, что повыше, и аккуратно выглядывали по очереди.
Дверь квартиры все не открывалась. Я хотел было спуститься и позвонить еще раз, но, как только сделал первый шаг, услышал щелчок дверного замка. Пригнулся, задержал дыхание.
Дверь открыла немолодая женщина, чем-то похожая на ту, что была на фотографии в паспорте. Вид у нее было помятый, но это нас с Саней не удивило. Алкоголичку мы видели не в первый раз в своей жизни. С пьянством вообще все очень плохо у нас в городе.
Выругавшись, женщина закрыла дверь, и мы с Саней, выждав еще немного времени, пошли вниз. Ступали тихо, так, чтобы хозяйка квартиры не услышала.
Дом был четырехэтажный, из тех, что строили давным-давно, и наполовину не заселенный. Мы спустились со второго этажа вниз, и у самых дверей нам повстречался мужик в кожаной куртке, круглолицый, небритый. От мужика нещадно разило советским парфюмом. Он проводил нас взглядом и направился вверх по лестнице.
Велосипеды мы оставили у соседнего дома, внутри старого деревянного контейнера, двери которого были открыты настежь. Удивительно, но контейнер не был наполнен хламом, да и в мусорный ящик его никто не превратил.
Мы с Саней решили побродить неподалеку, не привлекая внимания. Сделали на велосипедах по два десятка кругов, но прошло всего-то десять минут. Никогда еще в моей жизни время не тянулось так долго. Вышел тот круглолицый. Вышла еще какая-то старушка с авоськой, тяжело дышавшая. Ничего интересного.
– Слушай, я жрать хочу, – сказал Саня. – Поехали, купим чипсов и колы? Тут же рядом магазин.
– А если мы что-нибудь важное пропустим?
Саня пожал плечами.
– Ну тогда давай я сгоняю, а ты карауль.
На том и порешили. Я остался около дома Ивлевой, снова начал кружить по двору. Заметил, как неподалеку от дома остановилась белая «Нива» и из нее вышел мужик в потертой коричневой дубленке, черных брюках и кроссовках. Борода клином, и взгляд какой-то нездоровый. Неудивительно, что он привлек мое внимание.
Он вошел в подъезд, в котором жила Ивлева. Я посмотрел на закрывавшуюся дверь и на темно-зеленый УАЗ, припаркованный по другую сторону дороги. Подумал, что если милиция следит за домом, то и я могу попасть под подозрение. Внутри сделалось как-то горько и обидно. Чтобы успокоиться, я сказал себе, что все делаю верно.