Там, где начинается свет
Шрифт:
— Поль, что случилось? — спросил, всё ещё не понимая, зачем разбудили в столь ранний час.
Эванш молчит. Не может оторвать взгляда от морщинистого лица доктора Деки — в тусклом свете ночной лампы кажется серым и безжизненным.
— Это конец, — сказала Норма. — Несколько минут назад он пришёл в себя и произнёс твоё имя. Поэтому и решили тебя разбудить. Мне кажется, он хотел попрощаться.
Беккерель встряхнул головой и окончательно проснулся. Подойдя к кровати, присел на стоящий рядом стул. Взял в руки ладонь Деки и почувствовал жар его тела.
—
— Бедный старый доктор, — прошептала Норма. По щекам катились слёзы.
— Может быть, ещё можно… — начал Беккерель, но тут же замолчал. И сам не знает, что хотел предложить.
— Ничем не помочь, — сказал Эванш. — Ему уже ничего не нужно.
Дека слегка пошевелил рукой. Задрожали ресницы. Вероятно, он видел сон.
— Озеро… — хрипящим шёпотом произнёс Дека.
За их спинами что-то блеснуло.
Трое терраформирологов обернулись к окну. Пригляделись и увидели слабое сияние, исходящее откуда-то из-за горизонта. Белёсое мерцание неровно, обрывками, слегка подсвечивало ночное небо.
— Что это такое? — в изумлении спросил Эванш, но никто не ответил.
Каждый из них мог поклясться, что никогда такого не видел — не только на Ауре, но где-либо вообще.
Дека застонал. Тело забилось в мелкой дрожи.
Эванш кинулся к столику в другом конце комнаты. Принялся спешно набирать в шприц какой-то раствор.
Беккерель обернулся на роющегося в лекарствах Эванша и застыл, потрясённый открывшейся взору картиной.
Находящиеся в палате предметы потеряли чёткость, стали блеклыми, их контуры расплылись, некоторые детали совсем исчезли. Казалось, что смотришь сквозь бледный туман, словно бы свечение из-за окна прокралось в комнату и окутало всё полупрозрачной пеленой.
Беккерель встретил взглядом испуганные глаза Нормы. Её губы шевелились, беззвучно что-то произнося.
Млечный туман перемещался по комнате, струился, сгущаясь вокруг Деки. Когда плотность достигла максимума, доктор несколько раз вздрогнул и напрягся каждым мускулом тела.
Свечение теперь исходило от него самого. Излучение было более светлым и начало перемешиваться с туманом, образуя причудливые разводы. В какой-то момент оба сияния слились в единое облако, которое поднималось вверх, к потолку.
Дека выгнул спину, упёршись кулаками в края кровати, и через несколько секунд обессилено упал на постель. Он стал похож на куклу. Тело освободилось от искры жизни и превратилось в кусок бренной плоти.
Раздался неприятный режущий звук — это запищал кардиограф. На тёмном экране отрисовывалась абсолютно прямая зелёная линия, показывая, что сердце Деки перестало биться.
Беккерель перевёл взгляд на Эванша, тот, замерев в изумлении, так и стоял возле столика с лекарствами. Наполненный синей жидкостью шприц выпал из поднятой к груди руки.
Облако над телом Деки отсвечивало розовым. Оно достигло потолка и быстро растаяло. Сияние за окном также угасало, через минуту пропало совсем.
Беккерель подошёл к окну. Открыл створку
— Что это было? — проговорил Эванш. — Кто-нибудь может объяснить?
Беккерель жадно затянулся и, выпустив дым, ответил:
— Кто б знал… Вероятно, это как-то связано с Р-полем. Я читал, что визуальные проявления возможны в местах повышенной интенсивности излучения.
— Но тут… — начала Норма и замолчала, подбирая слова. — Что могло вызвать высокую интенсивность Р-поля тут?
— Об этом лучше спросить Силву. Полагаю, знает больше нас.
Входная дверь отворилась. На пороге стоит Марта. Девушка обвела комнату круглыми от удивления глазами.
— Что произошло? — спросила она.
Эванш подошёл к кровати. Бегло осмотрев тело доктора, сказал:
— Дека умер.
Норма зарыдала. Беккерель опустил взгляд. Было видно, что в уголках его глаз тоже появились слёзы.
— Мне очень жаль, — проговорила Марта. Поняв, что она тут лишняя, девушка собралась уходить, но всё же спросила: — А что было на улице?
— Не важно. Всё уже позади. Вас-то что сюда привело?
— Что-то разбудило меня полчаса назад. Пыталась уснуть, но не получилось. Потом… — Марта оборвалась и замолчала.
— Да. Что же было потом? — спросил совладавший с чувствами Беккерель.
Марта задумалась, стоит ли посвящать в тайны своих переживаний, затем ответила:
— Потом… У меня такое иногда бывает… Почувствовала боль внутри и поняла, что где-то рядом происходит что-то… — Марта запнулась, не найдя подходящего слова: — Нет, не ужасное, а просто непоправимое… Я прислушалась к ощущениям, они подсказали, что это не плохое, а скорее даже хорошее. Как будто человек освобождается, уходит от страданий, и ему становится легче… А потом я просто пошла по пути, которым вели меня чувства, и попала сюда… Вот и всё.
Ожидая реакции, Марта уставилась на присутствующих. Девушка была готова к любому негативному отношению — насмешкам или непониманию — однако встретила совсем другое.
— Вы — необычный человек, Марта, — сказал Эванш. — Вы — просто уникум. Никогда таких не встречал.
Глава 17. Есть одна просьба
Она готовилась к этому разговору весь день. Взвешивала возможные «за» и «против», но потом пришла к выводу, что это пустое занятие.
«Нельзя предугадать исход какого-либо действия. Нужно просто сделать это!» — решила девушка, разглядывая на свет кусочек нефрита.
Зелёный кубик был самым загадочным экспонатом коллекции. В полупрозрачном теле таились сокровенные тайны. Символ познания и сейчас помог принять непростое решение.
За окном уже стемнело, когда Марта, пройдя длинным коридором, остановилась перед массивной коричневой дверью. Простояла пару минут, не решаясь войти.
И вот, наконец, постучалась. Не дождавшись приглашения, толкнула дверь от себя.
Силва сидел за письменным столом и перебирал бумаги. Мерцающий свет монитора отражается в очках, скрывая глаза.