Там, где нас нет

Устинова Татьяна Витальевна

– Для головы, нет, от головы, – продолжал резвиться не ко времени и без всякой видимой причины развеселившийся начальник. – У вас же заболела тетушка, Маша?

– А вы свою машину прямо за машиной Николая Ивановича поставили, – сообщила Маша нечто такое, что казалось ей более подобающим для столь траурного дня, – во-он, видите?

И она подбородком показала на сугроб, возвышавшийся перед волковским автомобилем.

Волков оглянулся и посмотрел.

– И надо же такому быть! – горестно продолжала Маша. – Ну, никогда, никогда

он там ее не ставил, всегда возле входа старался!

Волков немного подумал, вернулся и обошел сугроб со всех сторон. Ничего подозрительного он не обнаружил, хотя толком не знал, что именно может быть подозрительным.

– А вчера почему здесь поставил? – издалека негромко спросил он Машу. – Вы не знаете?

– Нет, утром он вроде ее на место поставил! Потом уезжал куда-то, приехал, а все занято, конечно! Вот ему и пришлось ставить за угол! Я ему говорю: Николай Иванович, пробки жуткие, вы на работу только к полуночи вернетесь, а он рукой махнул и пошел! Господи, – глаза у Маши вдруг налились слезами, – вот ужас-то!

– Да, – согласился Волков.

– И как это можно было так из окна высунуться, чтоб упасть! Подумаешь, сигнализация сработала! Она все время у всех срабатывает! Мой муж тоже среди ночи вскакивает и на балкон несется, если, не дай бог, во дворе какая-нибудь машина запищит! Я ему говорю – и что ты будешь делать?! Среди ночи голый на улицу побежишь тачку спасать?! Да тебя там убьют сорок раз, и машину ты все равно не спасешь! Если уж надумали угнать, значит, угонят, и наплевать на нее. Зря мы, что ли, такие деньги за страховку платим!

– Но Колину иномарку ведь не угнали, – задумчиво сказал Волков.

– Ну, конечно, нет, Павел Николаевич! Небось, кто-нибудь мимо шел и задел, вот она и сработала!..

Волков пошел было к двери в контору, красиво оформленную кое-как пришпиленными флажками и картонной надписью «С Новым годом». В прошлом году были еще шарики, а в этом решили экономить и никаких шариков не купили.

Он пошел было к двери, но вдруг остановился.

Действительно, а сигнализация-то почему сработала? Потому что кто-то проходил мимо и «задел», как выразилась Маша?

Волков вернулся к сугробу, еще раз обошел его со всех сторон, взялся обеими руками за бампер и покачал.

Сугроб послушно качнулся, и с бампера тихо обрушился пласт чистого снега.

Ничего не произошло. Маша в некотором отдалении наблюдала за ним с интересом.

Волков зашел с другой стороны и постучал ботинком по колесу.

Опять ничего.

– Что вы делаете, Павел Николаевич? – громко спросила Маша.

– Собираюсь угнать машину Сиротина, – буркнул Волков себе под нос.

– А зачем?

Он налег на капот – в рукава моментально насыпался снег – и еще покачал тачку взад-вперед. Прохожие на тротуаре приостанавливались и с любопытством посматривали.

Только когда машина раскачалась как следует, под снегом вдруг зажглись огни, что-то хрюкнуло и завыло, очень громко, с переливами,

как полицейская сирена.

– Проснулась, – сказал Волков сердито и отошел, отряхивая перчатки.

Повыв секунды три, машина опять полыхнула фарами и успокоилась, как и не было ничего.

Непонятно. Совсем непонятно, как сказал маленький Павлик про «Теоретические основы электротехники»!.. Выходит, кто-то на самом деле пытался угнать машину Сиротина или вскрыть, что ли, чтобы украсть оттуда автомобильную аптечку или карту Московской области?! А больше ничего в ней не было, Волков знал это точно. Осторожный Сиротин, отставной полковник, если бы мог, забирал бы из нее и аккумулятор, но в последние годы это стало как-то совсем неактуально.

Красть машину оживленным вечером в оживленном месте, да еще так, что сигнализация у нее все время срабатывала, – это кем надо быть?! Или и впрямь баловался кто-то?..

Только это странно. Как хотите, но странно!.. В этом районе серых фасадов, тесных тротуарчиков, высоких крылечек старинных «доходных домов», переделанных в учреждения, не было ни кафешек, ни забегаловок, ни дешевых магазинов «джинсовой одежды», да и от метро не близко, минут пятнадцать быстрым ходом! Здесь отродясь не резвились отроки – их принято теперь называть подростки, – не пили пиво, не били стекол, не матерились, не совокуплялись на лавочках, в общем, культурно не отдыхали!..

– Вы говорите, сигнализация несколько раз срабатывала? – подходя, спросил Волков у Маши.

– Вроде да.

– Вы сами слышали?

– Вроде нет.

Волков посмотрел на нее.

– Это что значит? Слышали, но не вы? Вы, но не слышали?

– Нет, нет, Павел Николаевич, я не слышала, то есть, может, и слышала, но не помню! Мне потом кто-то из ребят сказал, что она весь день пищала, его сигнализация!

– А кто сказал, не помните?

Маша честно подумала и ответила, что не помнит.

– А… зачем вы все это проделываете, Павел Николаевич?

Волков пожал плечами и придержал перед Машей тяжелую входную дверь.

– Сам не знаю, – признался он. – Мне все как-то не верится, что Коля погиб так… глупо.

Маша покивала горестно, Волков пропустил ее вперед, к лифту, а сам сунулся в окошечко, за которым помещался охранник, бритый молодой и сонный детина. Их было несколько, и все одинаково бритые, молодые и сонные.

Волков их все время жалел, честное слово, жалел!..

Вот сидят они за стеклом, провожают взглядами входящих. Когда не провожают, играют под столом на телефонных аппаратах в игру под названием «Большие гонки», а может, «Джунгли». Телефоны они держат так, чтобы с этой стороны стекла было не видно, чем именно они заняты в так называемое «рабочее время». У самого продвинутого, умеющего читать, в верхнем ящике стола, застеленном непременной газетой, лежит захватанный детектив, который он читает, кося глазами и прикрывая ящик пузом так, чтобы тоже было не видно.