Там, где поют соловьи

Чумакова Елена

Агата наблюдала, как терпеливо попутчица учит девочку правильно держать вязальный крючок и вытягивать непослушные петельки, и давала себе слово, что если Бог когда-нибудь пошлет ей детей, она не будет раздражаться, а постарается быть такой же ласковой и заботливой матерью.

К исходу второго дня поезд прибыл в Уфу. Мороз стоял такой, что пар от дыхания замерзал и оседал кристалликами льда на ресницах, на меховом воротнике ее пальто, ворсинках шали.

Большой каменный вокзал выглядел солидно. Она прошла через просторный зал и остановилась в удивлении. Сразу за привокзальной площадью возвышалась гора, сплошь облепленная деревянными

домишками, сараями, покосившимися заборами. Их непрезентабельный вид никак не вязался с красивым зданием вокзала. Куда она приехала? В какую глушь? Есть ли здесь нормальная гостиница, трактир? Или вокзал единственное приличное здание?

К Агате лихо подкатил возок на полозьях, запряженный парой лошадей. Извозчик отогнул поднятый воротник тулупа, из-под лохматой шапки весело блеснули узкие глаза.

– Айда, кызым [2] , садись! – и дальше произнес что-то уж совсем непонятное.

– Что? – растерялась Агата.

– Э-э, ахмак [3] ! Куда едем, кызым?

– Тут есть какой-нибудь постоялый двор? Чтобы переночевать.

– Зачем постоялый двор? В хорошие номера, кызым, отвезу. Со столовой! Полтинник, э?

2

Кызым – дочка (баш.)

3

Ахмак – непонятливая (баш.)

Агата не стала торговаться, села в пролетку. Она бы и больше заплатила, лишь бы скорей попасть в тепло. «Это куда же я заехала? – с беспокойством думала она. – Здесь, кажется, и говорят-то не по-русски…»

Но тревожилась она зря. Через несколько минут пролетка уже катилась между красивыми каменными особняками с башенками и аттиками, по освещенной фонарями, расчищенной от снега городской улице. Извозчик лихо подъехал к крыльцу с вывеской «Номера купца Блохина» и ниже: «Столовая. Отличная кухня».

Возница показался Агате добрым человеком. Рассчитываясь с ним, она спросила:

– Вы называете меня «кызым», что это значит? Как это будет по-русски?

Тот улыбнулся, отчего его глаза стали совсем узкими щелочками:

– Так это – дочка. Татар телендэ. Мин ведь татарин. [4]

И Агата решилась обратиться с просьбой:

– Я… Мне в Бирск нужно. Отвезете?

– Э-э, нет. Далеко больно. Вечер, однако. Утром, завтра, э?

– Хорошо, утром, так утром, только отвезите, пожалуйста!

4

Татар телендэ. Мин… – По-татарски. Я ведь татарин.

– Синенькую, э?.. Пять рублей, э?

– Э, э, – закивала Агата, – пять заплачу, отвезите только, милейший!

На следующее утро, едва рассвело, в ее номер постучали:

– Барышня, вас спрашивают.

У крыльца стоял знакомый возок. На облучке сидел и широко улыбался вчерашний возница:

– В Бирск едем, кызым? Синенькую, э?

– Едем, да. Пять рублей заплачу, как довезете.

Возница оглядел Агату, поцокал языком:

– Э-э, нехорошо. Замерзнешь, однако. Валенки надо! Шаль надо! Айда, садись, кызым. Покажу, где купить.

Агата действительно

мерзла в своих модных ботиночках, пригодных для петербургской зимы, но никак не для уральской. В пять минут домчали до большой квадратной площади, в которую вливались несколько улиц. Кругом площади тянулись длинные ряды, стояли дома в два, даже в три этажа. Тут была и почта, и аптека, и палаты, и Дворянское собрание, и «Гранд-отель» с номерами, красовалась вывеска «Дамская портная». Здесь, в торговом центре города, жизнь кипела. Агата прошлась по Гостиному двору, купила не только валенки, рукавицы, но и пуховую шаль. Мороз диктовал свои фасоны.

После двух стаканов горячего чая и порции блинов, поглощенных в одном из трактиров в компании с разговорчивым извозчиком-татарином, Уфа Агате решительно понравилась. Хоть город и выглядел провинциальным и несколько приземистым по сравнению с Петербургом и Москвой, зато его широкие прямые улицы радовали ощущением простора. Агата отмечала про себя, как по-разному здесь выглядят люди, как много встречается непривычных взгляду восточных лиц, своеобразных нарядов. Вроде бы обычная женская шаль, а повязана совсем непривычно. И русская речь здесь звучит как-то иначе, много в ней незнакомых Агате слов.

Вчерашняя тревога совсем прошла. Она чувствовала себя защищенной под покровительством своего нового знакомого. Его заботливое «кызымка» и смешило, и вызывало ответное доверие.

Тронулись в путь. Вскоре сани выехали из города, миновали переправу, затем городскую заставу и понеслись по прямой накатанной дороге. Агата забралась поглубже в возок, укрылась меховой полостью, согрелась в теплой одежде. Ей было весело от этого солнечного дня, слепящего сияния снега. Настоящее приключение!

Дорога то взлетала на холм, с которого открывались бескрайние чистые просторы с редкими перелесками, обрамленные невысокими синими холмами, то ныряла в низины, поросшие кустарником, то рассекала заиндевевшие рощи. Природа этого края удивительно напомнила Агате родной штат Невада, разве что таких глубоких снегов и крепких морозов там не знали.

К обеду потеплело, небо постепенно затянула хмурая пелена, посыпался снежок, сначала небольшой, потом завьюжило сильнее. Возок свернул к почтовой станции. Пока лошади отдыхали, Агата с извозчиком согревались чаем с пышными блинами и моченой брусникой с медом. Проголодавшейся девушке казалось, что ничего вкуснее она не ела.

Уже смеркалось, когда по сторонам дороги, наконец, засветились огоньки в окнах изб, залаяли собаки за заборами. Вот и цель ее путешествия – загадочный Бирск, казавшийся ей недосягаемым из Омаха.

Город оказался совсем небольшим, уже через несколько минут возок остановился перед крыльцом Уездной земской гостиницы. Агате не верилось, что она сделала это – добралась к цели через полмира! Какие тайны ждут ее здесь? Несмотря на усталость после долгой дороги, ей не сиделось в тесном грязноватом номере. В ней проснулся азарт. Она перечитала документ: «…. Настоящее метрическое свидетельство выдано… Свято-Троицким собором Уфимской губернии Бирского уезда города Бирск». Спрятав конверт в сумочку, Агата отправилась на поиски Свято-Троицкого собора. Долго искать ей не пришлось – внушительный купол и стройная колокольня были видны от порога гостиницы. Справа и слева она заметила колокольни еще двух церквей, но решила начать с того храма, который возвышался в конце круто взбирающейся в гору улицы, и не ошиблась.