Там, где поют соловьи

Чумакова Елена

По ступеням собора навстречу Агате спускались прихожане. Только что закончилась вечерняя служба. Внутри в полумраке горели свечи, мерцали позолотой богатые оклады икон, все звуки эхом возвращались из-под высокого купола. Оглядевшись, Агата заметила священника, разговаривавшего со старушкой. Дождавшись, когда бабушка, получив благословение, направилась к выходу, Агата обратилась к священнику, коротко объяснив, зачем она пришла. Тот, прочитав документ, пожал плечами:

– Не знаю, чем могу вам помочь. Метрика выписана в нашем храме, но отец Андрей Бодров, совершивший таинство крещения, уже здесь не служит, ушел в монастырь. Псаломщик

Капитон Крипович лет пять как преставился, царствие небесное, – священник размашисто перекрестился, – да и был бы жив, вряд ли смог бы что-то вспомнить. Уж, почитай, более двадцати лет прошло… Не сосчитать, скольких детишек здесь окрестили за эти годы! Степан Крутихин… Крутихин… что-то, вроде, имя на слуху… Митрофановна, – обратился священник к женщине, протирающей подсвечник, – может ты чего слыхала о Степане Крутихине?

Та, немного подумав, кивнула:

– Как не слыхать? Вон галантерейная лавка Крутихиных. Площадь перейдете, минуете дом Чирковых, а там вывеску и увидите. Хозяина, кажись, Степаном зовут.

Радуясь удаче, волнуясь, Агата разыскала лавку под нужной вывеской. Магазин уже закрывался. За конторкой дама в кружевной пелерине, с высоким гребнем в зачесанных кверху волосах пересчитывала выручку. Увидев вошедшую девушку, она быстро убрала деньги и любезно улыбнулась:

– Что, барышня, желаете?

– Я ищу Степана Крутихина. Могу я с ним поговорить?

Любезность приказчицы как ветром сдуло. Лицо ее приобрело настороженное выражение. Она смерила Агату внимательным взглядом и крикнула вглубь магазина:

– Степа-ан!

В дверях появился мужчина лет сорока в шелковой жилетке.

– Вот, барышня тобой интересуется, – пояснила дама за конторкой, – с какой целью, хотелось бы знать.

Агата, немного растерявшись от такого приема, попыталась объяснить, от волнения забыла нужные слова, вытащила из сумочки метрику и протянула ее мужчине. Тот прочитал. На его лице отражалось недоумение. Он внимательно оглядел девушку, снова перечитал бумагу.

– Кто вы? Откуда это у вас?

– Я Агата Свободова, приехала из Америки. Эта метрика хранилась в шкатулке у моей матушки. А разгадку этой истории я надеюсь узнать у вас. Ведь вы и есть Степан Крутихин? Это метрика вашего ребенка? Как она оказалась в нашей семье?

У приказчицы приоткрылся рот, она растерянно переводила взгляд со Степана на Агату и обратно.

– Ну, дела-а… – почесал затылок хозяин магазина. – Запохаживается мне, что не я вам нужен. В метрике указан Степан Фролович, а я Николаевич. Давайте-ка я вас, барышня, провожу к Крутихиным, чтобы не заплутали. Там разберемся.

– А… а как же магазин? – спохватилась дама, неприязненно глядя на Агату. – Кто ж закрывать-то будет?

– Уймись, Клавдя! Ставни я закрою, а с дверью и сама справишься. Я скоро, – ответил ей Степан.

– Ну и дела! Из Америки!..

Заперев железные ставни на витринах, Степан окликнул извозчика. В четверть часа они оказались перед просторным домом с мезонином. Дом смотрелся нарядно: на фоне обшитых тесом светло-зеленых стен красовались белые пилястры и кружевные наличники.

Дверь им открыла молодая женщина в наброшенном на голову и плечи шерстяном платке.

– О! Прасковья приехала! Кстати-то как! Ты посмотри только, какую гостью я вам привез! – широко улыбнулся провожатый и слегка подтолкнул Агату вперед.

Прихожая была обставлена по-городскому. Степан помог Агате распутать

шаль, снять пальто и шляпку. Девушка задержалась перед большим зеркалом в резной раме, чтобы поправить прическу. Прасковья, сбросив с головы на плечи платок, тоже взглянула на себя в зеркало. И обе девушки замерли, глядя на отраженье друг друга. Одинаковая линия бровей, чуть раскосый разрез карих глаз, похожий изгиб губ с впадинкой под нижней губой… Отличались лишь прическами да одеждой. Прасковья в недоумении обернулась к Степану:

– Ты кого это привел, Степа?

– Да, похоже, пропажа наша нашлась. Живехонька-здоровехонька. Из Америки приехала!

Глава 8. Семья Крутихиных

Апрель 1873 – август 1889 годов, Бирск

После первой весенней грозы, разразившейся ночью, дорога раскисла. Лошадь тащила коляску неспешно, копыта мягко чавкали по грязи. А седоки и не торопились, время для них словно замерло. Мрачная пелена туч отступала все дальше, впереди небо уже очистилось и обнадеживало промытой лазурью. Экипаж въехал в рощу, встретившую путников радостной птичьей перекличкой.

– Смотри-ка, у черемухи листочки проклюнулись! И когда успели? Спозаранок, когда венчаться ехали, их, вроде, не было, – Степан изловчился и поймал протянувшуюся к коляске ветку.

– Да тут не только листочки, меж ними – гляди – уже будущие цветочки выглядывают! Неделя-другая и зацветет черемуха. Ужо наломаю я тебе букеты!

Степан отпустил ветку, и она закачалась, словно помахала им вслед. Ольга улыбалась, оглядывая рощу:

– И березы сережки развесили… Вишь, роща словно дымкой подернулась.

– А вы вон на тот пригорок гляньте, – Маруся, сидевшая на козлах рядом с братом Сергеем, развернулась, перекинула ноги в коляску, – мать-и-мачеха зацвела! Я еще нынче ее не видала.

– И впрямь зацвела! Вон там… и вон… и вон… словно солнышки желтеют, – Ольга обернулась к Степану, улыбнулась радостно и вопросительно. Он понял ее взгляд, приобнял юную жену за плечи, слегка прижал к себе.

Отец Ольги, Иван Фурнье, конечно, и слышать не захотел о сватовстве Степана Крутихина к его дочери. Сваха вернулась с категорическим отказом. А Ольгу заперли дома под присмотром старших братьев. Но Степан предвидел такой исход дела, поэтому заранее договорился со священником в деревенской церквушке сельца Любимовка о тайном венчании. В условленный день, на рассвете, Ольга вылезла через окно своей светелки, под моросящим дождем добежала до пристани, где ее уже ждала коляска с поднятым верхом. Дружкой жениха согласился стать неженатый племянник Степана, Сергей. Он же украдкой от отца, не одобрявшего затею брата, вывел со двора запряженную коляску. А подружкой невесты согласилась стать неизменная заединщица Степана Маруся.

Старенький священник уже ждал их в пустой, выстуженной за ночь церкви. С удивлением рассматривал странную пару. С особым вниманием расспрашивал юную невесту, по своей ли воле берет в мужья раба божьего Степана. Получив утвердительный ответ бойкой девушки, дальнейший обряд провел быстро. Скороговоркой, украдкой позевывая, прочитал полагающиеся молитвы, и через четверть часа нововенчанные вышли на крыльцо навстречу рассвету.

Чем ближе подъезжали к дому Степана, тем задумчивее становилась невеста. В дом вошла несмело, не то, что в прошлый раз. Села в уголок на лавку, словно в гости зашла.