Там, где Тянь — Шаньские горы
Шрифт:
Некоторые дети из многодетных семей даже в школу в младших классах приходили босиком. Бедность. Конечно, им помогали — брали на учёт и выдавали обувь, так что к зиме все были более или менее обуты.
В отсутствие пионерского лагеря мы, мальчишки младших классов маленького городка проводили лето на речке с тёплой и прозрачной водой. Развлекались тем, что вывалявшись в песке, беспечно и весело скакали по берегу голышами, невольно обращая на себя внимание прохожих на деревянном мосту. А было и такое — один из нас писал, направляя струю по дуге, а остальные на четвереньках проскакивали под ней. Ослабевая, струя попадала на неудачника,
К третьему — четвёртому классу, я и мои друзья, во многом отличались от нынешних «тепличных» детей. Мы на спор могли забраться на вершину самого высокого пирамидального тополя, чтобы достать яйца из воробьиного гнезда. Умели плавать и удить рыбу, лазали по садам за абрикосами, виноградом и персиками, унося добычу за пазухой. Колючая кожица персиков потом долго напоминала о себе — чесались грудь и пузо.
Помню наше увлечение катанием металлических колёс, которые ассоциировались с автомобилями. Обод велосипедного колеса, без спиц — лёгкий и бесшумный, управлялся гладкой палочкой и был «легковушкой». Более тяжелые металлические колёса, меньшего диаметра, катили ручкой из проволоки, загнутой на конце. Эти колёса издавали звон и грохот. Ну, чем не «полуторка»! Иногда, со своими «легковушками и грузовиками», наша орава, как оглашенная, носилась по пыльным южным улицам, распугивая прохожих.
Всё проходит! Ушло босоногое детство.
На память приходят строки Владимира Высоцкого — «Было дело, и цены снижали…», а мы взрослели в это время. Но какими мы были тогда?
С удовольствием отмечу: совесть для нас имела первостепенное значение! А в условиях бедной жизни, высокой нравственности и патриотизма, у нас не было почвы для плесени под названием — цинизм и вещизм.
«Варяг» и песни военных лет, не стесняясь, мы пели просто так, при каждом удобном случае. Чуть позже душу волновали вальс «На сопках Манчжурии», марш «Прощание славянки», полонез Огинского «Прощание с Родиной».
Зимой, в школу мальчишки ходили в телогрейках, на ногах — грубые ботинки или, особый шик, — кирзовые сапоги. Голенища сапог на два — три пальца подворачивали вниз. Застёгивать телогрейку и опускать уши у зимней шапки, даже в мороз, было не принято — признак слабости! Так в Нарыне, а это был высокогорный город, где зимой морозы за тридцать градусов были обычным делом, я подморозил правое ухо и оно, к любопытству одноклассников превратилось в «вареник».
Весной и осенью носили тёмные брюки, и светлую рубашку. Пионерский галстук одевали неохотно, он мешал нашей неуёмной активности. Ближе к комсомольским годам галстук лежал в портфеле, чтобы одеть по необходимости — на школьную линейку или пионерское собрание.
В старших классах появилась мода на вельветовые куртки. Куртка прилично выглядела и была удобной. Шили её местные портные на заказ. Она была на молнии. Нагрудные карманы, (и это был тоже шик) застёгивались на молнию.
Девочки ходили в школу в форме — коричневых платьях и чёрных фартуках, в праздники надевали белые фартуки. Платья носили с белыми воротничками и манжетами, в косы вплетали ленты и завязывали бантиками. Несмотря на однообразие формы «своих! девочек мы отличали без труда.
Конечно, все дети были разными! Некоторые мальчишки были практичными уже в тринадцать лет. Помню, Коля Игнатенко подвёл меня к ящикам с водкой, её временно, дома в сенях, хранила мама — продавец и, поделился секретом. Водочные пробки в то время были картонными,
Водку «собственного разлива» он умудрялся реализовывать, впрочем, проблем с этим не было — водка в каждом продовольственном магазине продавалась на разлив.
Но этим он не ограничивался. В хозяйстве у них было множество кур. Одни несушки клали яйца в курятнике, другие предпочитали большой ворох соломы в углу двора. Яйца, собранные в соломе, Коля припрятывал, а затем оптом, со скидкой, продавал. Так он обеспечивал себе полную независимость в карманных деньгах. Однако ни подпольного цеховика, ни олигарха из Коли не получилось, видимо детские замашки для него были всего лишь хобби. Говорили, что он стал шофёром.
Во времена моего детства большинство семей занимались подсобным хозяйством — иначе трудно было выжить. Сажали картошку, держали коров, кур, уток, выращивали свиней. Мы, дети, принимали в этом самое активное участие, а для души многие из нас разводили кроликов и голубей. Я прошел через всё это и не жалею. Помню, как поднимал в небо стаю своих голубей, следил за их полётом и восхищался кувырками «вертунов» — особой породы голубей. Если голубятник замечал в небе чужую отбившуюся пару, он тут же поднимал своих любимцев. Чаще всего чужие голуби присоединялись к большой стае и затем вместе опускались на голубятню. Как правило, они приживались на новом месте но, если находился хозяин, их возвращали за небольшой выкуп — таковы были правила.
Абстрактное представление о странах мира нам давала география. Конкретное представление ассоциировалось с незабываемыми кинофильмами.
Пятисерийный фильм «Тарзан» взятый в качестве трофея в Германии — с Африкой, «Робин Гуд» — с Англией, «Три мушкетёра» — с Францией, фильмы «Бродяга» и «Господин 420» — с Индией. Эти первые индийские фильмы с участием Радж Капура и Наргиз, а так же песни из этих кинофильмов, навсегда остались душе.
«Живи настоящим!» — диктует время. «Не забывай о прошлом!» — напоминает память. Впервые, я влюбился в шестом классе…
Помню, была контрольная по математике за четверть. Две молодые учительницы неспешно прохаживались между рядами парт, затем возле учительского стола о чём–то шептались. Я прислушался и уловил:
— В твоём классе Людочка — самая красивая девочка!
Мне было приятно. Людочка — блондиночка с тонкими чертами лица недавно появилась в нашем классе, и я к ней сразу стал трепетно неравнодушен. Однажды, по пути из школы домой, я нёс её портфель и с волнением выдавил из себя:
— Людочка! Давай дружить! — и на всякий случай, подчеркивая чистоту своих намерений, добавил, — по-пионерски!
Людочка сдержанно согласилась.
В этот день всё ликовало и пело в душе! Ощущение первого шага из детства в нечто новое и ранее неведомое охватило меня. Вместе с тем, после первых эмоций невольно возникло чувство ответственности. В первую очередь за себя, в том смысле, что такому хулигану, как я, надо быть достойным Людочки. Ответственность за Людочку была смутной, в голову пришло лишь — не давать её в обиду!
В дальнейшем так и произошло, по поводу или без оного, но мне не раз приходилось выяснять отношения из–за Людочки со своими сверстниками в кулачных поединках, как это было принято у нас.