Там, где живет любовь
Шрифт:
Вместо ответа Эллочка захлопала глазами, что-то несвязно бормоча под нос. Покрывшись яркими красными пятнами, она непонимающе смотрела на Волошина.
– Сережа, Сереженька, – тихо, еле шепча, проговорила она, – как это – убили?
– Насмерть! – выкрикнул он и выпрыгнул из машины.
Минуя охранника, Волошин быстро поднялся на третий этаж.
Задумавшись, он пересек широкий холл и машинально дернул за ручку двери. Закрыто. Подняв голову, он, наконец, понял, что стоит перед приемной Ермакова. Возле двери все так же висела табличка с многочисленными регалиями хозяина кабинета. И вдруг что-то острое
– Серега, – услышал он знакомый голос, – кабинет опечатали!
Обернувшись, Волошин увидел Корнея. Вечно светящийся самодовольством, холеный Димка смотрел на него таким отрешенным и пустым взглядом, что ему стало не по себе. Поникший, с черными кругами под глазами, он был совершенно не похож на себя.
– Кто опечатал?
– Оперативники. Сказали, пока идет следствие, в кабинет никто не имеет права входить. Идем ко мне, там и побеседуем, – предложил Корниенко, подталкивая товарища вперед.
В его кабинете всегда было по-особому комфортно и уютно. Именно здесь друзья больше всего любили собираться втроем, когда надо было обсудить какие-то дела. Когда семь лет назад они въезжали в это здание, Димка сразу заявил, что это будет его кабинет. В защиту своего выбора он выдвинул самый неожиданный аргумент: «Мужики, вы оба стройные, вам и по тридцать метров вполне хватит. А я что-то вширь расти начал, мне больше простора надо. Так что эти хоромы будут моими, а в виде компенсации я даю честное пионерское, что организую здесь ленинский уголок для наших комсомольских собраний!» С тех пор они так и называли ту часть Димкиного кабинета, где стоял кожаный коричневый диван с двумя креслами, «ленинским уголком». И как бы подтверждая его предназначение, кто-то шутки ради подарил им небольшой бюст Ленина, неплохо прижившийся в углу роскошного кабинета.
У каждого из них было здесь свое личное место. Никто и никогда не имел права нарушить их незыблемую традицию. Вот и сейчас, устало упав на свои места, друзья с болью посмотрели на пустующее кресло Ермакова.
– Серега, это кошмар, что нам делать? – нервно ерзая на диване, спросил Корниенко.
– Дим, братишка, хватит эмоций. Расскажи, что тут произошло, пока меня не было?
В это время отворилась дверь, и в кабинет вошла Юлия Алексеевна, не очень молодая, но опытная секретарша Корнея. Ухоженная миловидная дама бальзаковского возраста, только она сумела пройти строгий отбор среди соискательниц на столь почетное место секретаря-референта, на котором решающим словом работодателя обладала одна-единственная особа: Галинка. Димкина жена никогда бы не позволила, чтобы по десять часов кряду глаза ее дорогого супруга раздражала молодая длинноногая нимфа. Укрепив тыл у входа в их семейную Бастилию, Галинка все равно не удержала оборону, так и не узнав, что неприятель подобрался с другой стороны.
– Ваш кофе, – коротко сказала секретарша, расставляя на столе чашки.
– Спасибо, – не глядя, ответил Корней.
– Простите, Дмитрий Иванович, к вам Таисия Викторовна хочет зайти, можно? – спросила она.
– Пусть зайдет, – буркнул Корниенко.
Как только секретарша скрылась за дверью, в кабинет вошла Тая.
С папкой в руках, в строгом деловом костюме,
– Простите за вторжение. Но, исполняя ряд ваших поручений, я столкнулась с определенными трудностями. Нужна ваша помощь, – ничем не выдавая своего волнения, спокойно, по-деловому проговорила она.
– Что еще? – как-то грубо, с нескрываемым раздражением спросил Корней.
– В связи с трагическими событиями, произошедшими у нас, я, совместно с юристами, вынуждена подготовить приказ на исполняющего обязанности председателя правления. Но прежде нам необходим протокол собрания акционеров.
– Вот и напиши его, – неожиданно перейдя на «ты», перебил Корниенко.
– Хорошо, – абсолютно спокойно ответила главный бухгалтер. – Но кто из вас будет исполнять обязанности?
Не успел Волошин открыть рот, как Корней выкрикнул:
– Волошин!
– Вы не возражаете, Сергей Федорович? – услужливо поинтересовалась Таисия Викторовна.
– Пожалуйста, зайдите к нам через десять минут, – попросил Сергей. – Нам надо поговорить.
– Как скажете, – словно прилежная ученица, ответила она и скрылась за дверью.
– Дим, ты чего с ней так? Не надо. Сейчас всем плохо.
– Братишка, прости. Это, наверное, нервы! Я что-то никак не могу с собой совладать. Поэтому именно ты и должен исполнять обязанности председателя. А когда Елена вступит в права собственности, тогда и будем решать, что делать дальше, – проговорил Корниенко и залпом, словно это был студенческий компот, выпил остывший кофе.
– Добро, – вполголоса ответил Сергей. – Лучше расскажи, что нового?
– Я был у Факира. Рассказал о случившемся. Тот обещал прошуршать по своим. Узнать, не было ли у Ермака каких-то дел с его ребятами: казино, биржи, бабы. Когда я вернулся, в офисе работали опера. Опечатали кабинет, долго разговаривали с Валеркиной секретаршей.
– А о чем конкретно?
– Да так, общие вопросы, – пожал плечами Корниенко.
– Что еще?
– Оставили нам повестки.
– Какие? – не понял Волошин.
– О вызове в милицию. Мне на пять, тебе на шесть. У них тоже нет никаких зацепок, поэтому будут допрашивать всех подозреваемых, – буркнул Корней.
– Значит, мы тоже подозреваемые? – обреченно вздохнул Волошин.
– Выходит, так.
– Кошмар… – протянул Сергей, откидываясь на спинку кресла. – Мы потеряли лучшего друга, а, оказывается, на нас первых легла тень подозрения.
– Серый, не кипятись. Все понимают, что никто из нас от этого, прости, не выигрывает. Права собственности перейдут Елене, – нервно крутя пустую чашку, рассуждал Димка.
– Да, самое главное: как она? – задумчиво спросил Волошин.
– Держится. Галка еще у нее. Уже приехали Ленкины и Валеркины родные. Фесенко занимается организацией похорон. Славик с машиной в распоряжении Елены. Дети на даче.
– Все верно, – вздохнул Сергей. – Как-то все слаженно и противно.
– Ты о чем? – удивленно глядя на друга, поинтересовался Димка.