Там избы ждут на курьих ножках...
Шрифт:
Ничего-то он не знал про людей: знал бы — не рассказывал небылицы!
«Мне не до сна, а он дрыхнет, как телок!» — подумала Манька, прислушиваясь к его дыханию. Тихо, как мышь, она поднялась, сняла котелок с рогатины над костром, выплеснула остаток чая, достала бутыль, проскользнула мимо Дьявола. Оказавшись на почтительном расстоянии, бегом припустила к логу, затянутому по колено туманом, который поднимался от земли.
Было темно, но не так, чтобы очень. Свет неполной луны освещал путь, и родник она нашла быстро.
Перво-наперво она омыла котелок, плеснула в него капельку воды и добавила в нее родниковой.
Сначала ничего не происходило — но вдруг вода приподнялась и опустилась, как в колодце, когда он сделался живым, и тотчас в котелке отразились блики луны.
Манька затаила дыхание и прильнула к котелку губами. И сразу же почувствовала, как сила проникает внутрь. Вода не только сохраняла свойства, она делала другую воду живой. Она немного пролила на руку и сполоснула лицо, омыла ноги и тело, потом набрала воды в бутыль и вернулась.
Дьявол спал сном младенца.
Подвесив котелок с живой водой над костром, чуть сдвинув, чтобы вода к утру была горячей, но не выкипела, Манька тихо рассмеялась, представив его недовольное лицо, когда он узнает, что она нашла… вернее, он сам подсказал способ, как отравить себе жизнь. Долго им с Помазанницей придется ждать, когда она согласится добровольно умереть! Спать, после живой воды, совсем не хотелось. Она лежала, смотрела на угли и думала о том, что с Дьяволом ее жизнь перестала быть обыкновенной. Сам себя он считал очень умным, но иногда предпринимал против нее такие глупые шаги, меняя жизнь в лучшую сторону, что потом долго-долго не мог простить себе. «Надо завтра в чай положить ему побольше меда!» — решила Манька, сладко засыпая.
А на утро Манька достала полную бутыль, отпила, чуть ли не половину, сходила на родник, наполнила до краев, и демонстративно уложила в рюкзак. Дьявол таращился на бутыль с вытянутым лицом, протирая глаза. Он долго ходил по поляне, заложив руки за спину, будто искал колодец, и успокоился, но ненадолго. Ей удалось разозлить его снова, когда призналась, что чай с двумя ложками меда, который он выпил, тоже был на живой воде.
От чая ему хуже не стало. Он бы и не заметил, не расскажи она свой секрет. И когда ругал ее, называя обидными словами, не расстроилась. Наверное, впервые в жизни она испытывала удовольствие, наслаждаясь плохими словами в свой адрес, удивляясь, почему она раньше не сообразила, что не всякое обидное слово — обидное.
Вскоре начались селения. Здесь они стояли густо, а дома лепились друг к другу, то с той стороны реки, то с этой. Но было много мостов, по которым запросто можно было перебраться на другую сторону. Манька расстраивалась, что дома стоят близко к воде, так что по берегу не пройти — приходилось обходить по улицам. Кроме того, она заметила, что люди беззастенчиво отравляют реку отходами, а потом берут из нее воду для питья и полощут белье. Наверное, так река становилась мертвой. Оставалась такой же глубокой, как в других местах, здесь река петляла и разливалась, так что порой нельзя было рассмотреть другой берег. В одном месте реку, которая впадала в основное русло, перегородила плотина, выше которой морская рыба на нерест уже не поднималась, а вода падала с высоты сто метров, образуя водопад.
На этот раз ее не пугались. Зубы у нее были красивые — ровные и белые, волосы
— Им не угодишь, — ворчала Манька. — Теперь красота моя раздражает! И о чем они только думают? Будто прямо на улице я возьму да и соблазню мужика… Ну откуда у них такие мысли?
Она качала головой и шла дальше, замечая, что Дьявол в очередной раз куда-то исчез. Он всегда возвращался, только когда красивой она себя уже не считала — красивой в его представлении могла быть только Помазанница… Обычно к вечеру, когда оставалась одна. Маньке было жаль, что он ее не понимает, и обидно, но что с него взять, когда ему живые люди мертвецы…
— Где ты был? — однажды спросила она недовольно. — Вот ты не видел, а я не такая, как обо мне Помазанница говорит! Я ничем не хуже! — И хитро посмотрела на Дьявола, вспоминая, как днем один из важных людей предложил ей провести вместе вечер.
Она уже давно чувствовала, что Дьявол где-то в глубине себя добрый. Если он был Богом и мог помазать на царство, то, наверное, мог и ей помочь. Были у нее новые зубы, и пушистые темные волосы, и бархатная кожа, и несколько крупных золотых песчинок, найденных в реке, когда Дьявол показывал ей, сколько в земле скрыто богатств. Он и ее мог бы полюбить. Они столько времени провели вместе, что он обязательно должен был заметить, что она не хуже других.
— Сама ты изменилась, или вода тебя изменила? — уязвил ее Дьявол, как всегда насмешливо. — Кто железом соблазнился? Неужто есть тот, у кого его больше? Я понял бы его зависть! — и, заметив, как Манька сжала в руке посох, добавил, отворачиваясь: — Ох, Маня, Маня… Я не ищу любви, чтобы любить себя, и не думаю, что в глазах людей больше, чем ты, но я Бог, хотят они того, или нет.
— Неужели ты не можешь принять меня, только потому, что на мне железо? — с горечью в голосе спросила Манька.
— Мне не это нужно от людей, — он загадочно улыбнулся ей, пожимая плечами. — Город Крови твоей я вижу, а ты нет.
— Где ты видишь кровь? — отвернулась Манька, рассуждая про себя. Откуда Дьяволу знать, что только так человек и мог подняться. Вот придет во дворец, и увидит Благодетельница, что она не только добрая, но и показать есть что. Нисколько она не хуже тех, которых на все государство славили.
— Скольким умным и талантливым удается поднять свою мечту? Необыкновенные должны быть прелести у человека… — Дьявол снова загадочно усмехнулся. — Так и должно быть. Заслужили!
— Чем же заслужили? — рассердилась Манька. — Ни голоса, ни таланта особенного…
— Именно! Заслужили! Народ, который поставил над собой Царя. Ты же будешь читать только ту книгу, которая нравится. Так же и Царь, он выбирает. Чтобы выйти в люди, Царя надо так полюбить, чтобы ему понравилось.
— Но ведь это не справедливо! На сто пятьдесят миллионов в государстве менее пятьсот славят, как будто у нас таланты перевелись! Это что же, на триста тысяч человек у нас лишь один достоин?!
— Справедливо. По закону нечисти справедливо! — удовлетворенно и с издевкой проговорил Дьявол. — А ты думала легко стать Помазанником?! Тут, милая моя, недюжие способности надобно проявить. Так уметь наступить на головы конкурентов, чтобы одежды не запятнать!