Там, куда я ухожу

Варенников Александр

– Спасибо большое, Леночка, – сказал он, когда девушка вошла в кабину с подносом в руках. Чай, кофе. Минеральная вода.

Сергей Валентинович, взяв свой стаканчик, молча кивнул ей, а после перевел взгляд на Широкова. Немая пауза была прервана голосом бортинженера.

– Небольшие колебания в подаче топлива четвертого двигателя. Незначительное снижение уровня мощности.

– Проблема в насосах? – не оборачиваясь, задал вопрос командир корабля.

– Да вот непонятно. Возможно, топливо паршивое. Может быть такое, что фильтры засорены. Нужно будет обратить на это

внимание техников, когда будем в Магадане.

– Так и сделаем, Степан Анатольич. Так и сделаем.

К четырем часам дня погода в Магадане сделалась скверной: с моря пришел порывистый ветер, пригнал с собой темные свинцовые тучи, безжизненные, неспособные излиться дождем. На подлете к аэропорту неслабо болтало.

Но даже не погода стала причиной задержки. Пока техники разбирались с проблемами в четвертом двигателе, «ильюшин» гордо стоял у здания аэровокзала и ждал нового полета, а Сергей Валентинович отправился в гостиницу.

Он уже взялся за ручку двери, когда услышал позади себя шаги. Неспешной была походка Леночки. Она не собиралась торопиться, пусть и времени было немного.

– Я соскучилась по тебе, Сережа, – сказала она, томно дыша, когда дверь гостиничного номера со скрипом закрылась, и в глаза ударил искусственный свет.

Некрасов крепко прижал ее к себе. Его пальцы утонули в ее волосах. Дыхание сбилось. Пульс участился в момент неконтролируемого падения.

Жарким поцелуем обожгло губы. Дрожащими пальцами Леночка расстегивала пуговицы белоснежной блузки, и Некрасов наслаждался этим, удерживая себя от каких-либо действий. Но тело пылало. Желание было нестерпимым.

– Все мы в спешке, прячемся, как подростки, – позже говорила Леночка. – Я бы многое отдала, лишь бы остаться тут до самого вечера. И еще проспать с тобой до утра. Сходить в ресторан, хоть просто кофе выпить.

Она положила голову на грудь Некрасова. Он смотрел в одну точку – вновь задумчивый. Где-то далеко. На полпути в Москву, с тремя посадками.

– Не будем об этом, – твердо сказал он.

Леночка едва заметно вздрогнула.

– Прости.

Она будто и не говорила – выдыхала, потому что голос ее был едва слышен.

– Ничего, – с той же твердостью продолжил Некрасов. – Нам бы пора возвращаться.

Ничего не сказав в ответ, Леночка погладила его холодными пальцами по животу. Поднялась с постели и отправилась в душ.

Сергей Валентинович потянулся к столику за пачкой Marlboro. Курил он редко, но в тот момент особенно хотелось утопить себя в сизом дыме. Все мысли были о том, что жена… что Маша заберет сына, если дело дойдет до развода.

Первой из номера вышла Леночка. Некрасов остался в номере. Мысленно отсчитал шестьдесят секунд, после чего потянулся к дверной ручке и едва нажал на нее. Дверь отворилась, и он вышел в коридор, где столкнулся лицом к лицу с Широковым.

– Товарищ командир, – с нескрываемым пренебрежением кинул летчик. – А я вас обыскался. Степан Палыч подсказал про гостиницу. И Лену я искал. И всех вас тут нашел.

В его глазах загорелся огонек, и Некрасову сделалось не по себе.

– Не

зря я к вам обращался, Сергей Валентинович. Вот как знал, ей-богу! Хорошо вы общаетесь с Леной. Всю ее знаете. Полностью! Хороша, да?

– Угомонись! – прорычал в ответ Некрасов и толкнул Широкова в грудь. – Не забывай, с кем разговариваешь.

– А с кем я разговариваю? – наиграно удивился тот. – Я о вас, похоже, ничего не знаю. Страшно за штурвал садиться с таким командиром…

– Недолго тебе осталось сидеть от меня по правую руку, щенок!

– Ну вот зачем пугаете? А вдруг я ошибку допущу? Сами ведь говорили про технику безопасности…

У Некрасова закончилось терпение, и он сорвался с места. Толкнул Широкова плечом и двинулся по коридору в сторону лестницы.

На улице он нагнал Леночку. У той в глазах стояли слезы.

– Пойдем, – сказал он как можно мягче, но взял ее под руку резко, отчего девушка посмотрела на него испугано.

– Что происходит? – спросила она.

В самом деле, что происходит? Кто знает ответ?

– Жизнь происходит. Только и всего.

***

Петя Симонов, стоя на летном поле, с воодушевлением смотрел на крылатую махину. И пусть возвращаться в родной город было как-то грустно – будто лето закончилось досрочно, второпях, он был рад и «чемоданному настроению», и ожиданию в аэропорту, и резкому ветру, превратившему его прическу в некое подобие сеновала. Взмыть в небо в пассажирском кресле авиалайнера – счастье на большой скорости, с ревом двигателей, и еще по-особенному вкусной едой.

– Пошли уже, – окликнул его отец. – И так проторчали два лишних часа.

– Не серчай, Ром, не из-за Пети же проторчали, – вмешалась мать.

Порыв ветра попытался унести ее шляпку.

– Ох, и что только с погодой не случилось всего за пару часа! – посетовала она, придерживая шляпку рукой.

Во втором салоне – самом большом – было уютно, в меру громко. Чуть пахло керосином. Петя занял место у круглого иллюминатора и посмотрел на крыло. Два крепких турбовинтовых двигателя. Сложная механизация крыла. Петя читал об этом самолете в «красной книжке», которую нашел в школьной библиотеке, когда учился во втором классе. Насчет того, каким образом книга про гражданскую авиацию попала в школу, он не озадачивался.

От крыла самолета отъехала машина с грозной «мордой». Топливозаправщик. Петя проводил его внимательным взглядом.

– Командир воздушного судна Сергей Валентинович Некрасов и члены экипажа рады приветствовать вас на борту самолета Ил-18 авиакомпании «Аэрофлот». Время в пути – четыре часа тридцать минут.

Петя обратил внимание на бортпроводницу. Красивая светловолосая девушка улыбалась, но в глазах ее слишком явно читалась тоска.

В салоне не было свободных мест. Кричали совсем маленькие дети, громко разговаривали совсем взрослые… взрослые. «И то, совсем как дети, – подумалось Пете. – Проблемы кажутся громоздкими, непреодолимыми. Что «неуд» в дневнике, что проблемы на работе – одна дрянь. Девочка плачет. Девушка плачет. Имеет ли возраст значение, если все равно все плачут?»