Там помнят о нас

Авдеев Алексей Иванович

– Навряд ли, Павел. Эти мины делаются вручную. Проходят строгий контроль. Тщательно испытываются. Так что дефект, по-моему, исключен. Может быть, в нее попала влага? Ведь сколько дней мы тащили МЗД под снегом, дождем. Достаточно одной капли воды попасть в систему электровзрывателя, вот и ненужный контакт.

– На-ка вот, Паша, хлебни горяченького, - протянул Маркину кружку с дымящимся хвойным чаем Иван Рогожин.
– Вергун утверждает, что отвар хвои успокаивает нервы и силы прибавляет. Я уже испытал на себе.

Маркин взял кружку, отхлебнул.

–

Ух! Горячий. Спасибо... Меньше года прошло с начала войны, а как все изменилось. Особенно люди. Я это хорошо чувствую по себе и по ребятам.

– Вот мне и хотелось поговорить с тобой, Паша. Об осторожности в работе - это для нас главное.

Возвращение

Кончалась ночь на 14 апреля 1942 года. Мы с Баженовым подводили итоги работы отряда. Итоги были таковы: установили, что по железной дороге Смоленск - Орша ежесуточно (в обе стороны) проходят 20-24 поезда. Магистраль охраняется патрулями, по три пары на каждый ее километр. Движение автотранспорта по шоссе круглосуточное. На "железке" заложено 10 мин. Из них восемь МЗД и две МНД (мина нажимного действия с дистанционным замыкателем). Последние две МЗД унесла группа Голохматова. Если она их установит, то основная диверсионная задача отряда будет выполнена.

Завтра будет неделя, как семь человек ушли за ВВ и продовольствием и еще не вернулись. Четвертые сутки отсутствует группа Голохматова. Взятое с собой продовольствие кончилось еще 8 апреля. Доедаем НЗ и картошку из деревни Щеки. Собираем семена сосны. Кое-кто жует березовые почки. Пьем хвойный отвар.

– Да-а-а, ситуация, - вздохнул Бажанов.
– Если и завтра люди не придут, будем докладывать домой и о выполнении задания, и о потерях.

– А может, не стоит торопиться?
– предложил я.
– Подождем еще два-три дня. В такую распутицу не очень-то разбежишься в здешнем лесу. Я уверен, что непогода задержала ребят.

Бажанов ничего не ответил, смотрел на слабый огонь костра. Молчал и я. Мы хорошо понимали, в какой сложной ситуации оказался отряд. И что надо срочно что-то предпринимать.

Пауза затянулась.

В шалаш быстро вошел дежурный по лагерю Алексей Моргунов, Худое лицо его освещала радостная улыбка.

– Товарищ командир отряда, разрешите доложить! Бажанов поднял голову, внимательно посмотрел на дежурного.

– Что случилось?

Командира озадачило не ко времени веселое настроение парня.

– Голохматов вернулся.

– Да ну-у?!
– Бажанов вскочил с чурбака. И, не веря еще в благополучное возвращение боевой группы, спросил:

– Как у них дела?

Моргунов снова улыбнулся, поднял большой палец.

– Говорят, что все в полном порядке.

– Ффу-у-у!
– шумно и облегченно выдохнул Бажанов и тут же приказал:

– Давай их сюда!

Дежурный высунулся наружу, крикнул:

– Эй, Николай, к командиру отряда! Быстро!

Войдя в шалаш, разведчики уселись на свежую подстилку из хвойных ветвей. Видно было, как они устали. Фельдшер пристал к ним с вопросами: "Ранения? Потертости

ног?"

Голохматов глянул на него с улыбкой, махнул рукой.

– Да ладно, доктор... Видишь, пришли?.. Значит, все в норме.

Иван Рогожин поставил перед ребятами ведро с горячим хвойным отваром, подал кружки, предложил:

– Грейтесь!

Бажанов не стал мучить их вопросами. Главное - живы-здоровы и задание выполнили.

– Молодцы! Идите отдыхать. Завтра поговорим о подробностях.

Поблагодарив Рогожина за "чай", ребята ушли. Проводив их, Бажанов снова посуровел:

– А вот где же Галушкин? Скажи, комиссар? Что с ними? Надо идти на поиски!

До рассвета оставалось около двух часов. От бессонных ночей в голове стоял звон, виски ломило, я вышел на воздух и увидел, что лагерь не спит, ходят туда-сюда люди. Все толклись недалеко от шалаша Голохматова. Дежурный говорил им что-то строго, даже ругался:

– Чего бродите? Лунатики! Марш по шалашам, а то вместо себя дежурить заставлю!

Ребята смеялись, шутили. Чувствовалось, что благополучное возвращение товарищей, которых многие считали погибшими, добавило всем сил.

Враги

Не успел я уснуть, как услышал громкий голос: - Товарищ старший лейтенант! Товарищ комиссар, вставайте!

Я открыл глаза, Бажанов уже сидел на своей постели из еловых веток. Клацнула, открываясь, защелка деревянной коробки его маузера.

– Почему тревога? Что случилось, дежурный?!

– Гости у нас!

– Какие гости?!
– спросил командир уже спокойнее.

– Свои. Омсбоновцы. Трое их. Из второго полка. Командиром у них лейтенант Озмитель.

– Комиссар, слышал?
– сказал Бажанов радостно.

Мы вышли из шалаша. Гостей окружала толпа. Слышался смех, радостные восклицания:

– О-о, кого я вижу?! Леха-а-а! Привет!

– Иван? И ты здесь?

Многие наши люди были знакомы с пришедшими. И еще все мы радовались тому, что наконец встретились с отрядом, о котором в Центре ничего не знали. Москва не имела связи с ними больше месяца.

Бажанов с гостями и тремя нашими автоматчиками немедленно отправился в отряд Озмителя.

Часам к двенадцати командир отряда с бойцами вернулись. Принесли два оклунка зерна и часть кабаньей туши. "Повара" тут же начали разделывать мясо. Вокруг них собрался народ, глотал слюни.

Бажанов рассказал, что Озмитель потерял радиста, поэтому-то и прекратилась их связь с Центром. И еще новость: рядом с ними стоит местный партизанский отряд. Боевые действия отряд начал с осени 1941 года. Связи с Большой землей местные товарищи не имели и не имеют. На зиму они забрались в страшную глухомань. И вышли оттуда, когда встретились с отрядом Озмителя.

Партизаны за это время пустили под откос воинский эшелон противника. В двух местах подорвали шоссе Москва - Минск. Уничтожили телефонную и телеграфную связь. Ликвидировали десятки гитлеровцев. В постоянном страхе держали предателей народа. Лес стал для нас ближе и безопаснее.