Там помнят о нас
Шрифт:
Шесть долгих часов отбивались от наседавших врагов, вели огонь одиночными выстрелами, экономя патроны, и только по видимым целям. Каратели пытались отрезать наших от леса, но всякий раз четверка омсбоновцев заставляла врагов отступить. Опустившаяся на землю сырая ночь помогла галушкинцам наконец оторваться от противника. Борис еще двое суток водил ребят по лесу, запутывая следы, все дальше отрываясь от преследователей...
Прежде чем информировать Москву обо всем, что произошло, мы решили провести открытое партийно-комсомольское собрание, на котором обсудить вопрос "О дальнейшей боевой работе отряда".
...С
Началось собрание.
Первым слово взял Бажанов. Он внимательно осмотрел собравшихся, приветливо кивнул. Остановил взгляд на четверке.
– Вот, товарищи, мы и собрались наконец все вместе!
– сказал командир отряда. И добавил осевшим голосом: - Кроме тех, кто не вернулся с боевых заданий... Почтим их память минутой молчания.
– Все встали, сняли головные уборы, опустили головы...
– Садитесь... Мы не забудем их. Лучшей памятью о погибших товарищах будет успешная боевая деятельность отряда!.. Теперь о дальнейшей работе. Я считаю, что сделано нами уже немало. Но как будет дальше, не знаю. Обстановка резко изменилась: о нашем приходе сюда стало известно противнику. Кто же в этом виноват? Конечно, сыграли здесь свою роль объективные причины, но с нас вины никто не снимает. Как бы то ни было, а работать нам после этого станет гораздо труднее и опаснее. Тем не менее мы будем бить оккупантов, уничтожать их боевую технику всеми имеющимися у нас средствами! Для этого объединим наши усилия, мобилизуем возможности. Необходимо также повысить бдительность при встречах с местным населением, среди которого могут оказаться скрытые наши враги - агенты гестаповцев.
Бажанов сел на бревно, лежавшее у костра, достал кисет. Руки его подрагивали: тяжело переживал командир отряда новые потери.
– Конечно, и сами виноваты.
– Надо не забывать, где находимся и с кем разговариваем.
– Большинство из нас второй раз в глубоком тылу врага, а ведем себя иногда словно в студенческом общежитии.
– Точно. Чего уж там!
– слышались осуждающие голоса.
Все были согласны с тем, о чем говорил командир отряда.
Затем слово попросил Галушкин. Он встал, снял шапку, оглядел собрание.
– Товарищи!
– начал замкомандира отряда.
– Ребята, вы давно и хорошо знаете меня. Не раз мы были вместе на боевых заданиях. Я заверяю вас: мы сделали все, что было в наших силах, что зависело от нас... На нашем пути попался один из тех иуд, о которых говорил командир отряда.
Я обещаю все силы, которые есть еще во мне, всю ненависть к немецко-фашистский захватчикам,
– Он помолчал немного, глубоко вздохнул.
– Товарищи, я прошу собрание принять меня в партию!.. Хочу продолжать борьбу с оккупантами коммунистом!
Выступление заместителя командира отряда всколыхнуло ребят. Они давали обещание сражаться с гитлеровцами, не щадя ни сил, ни жизни!
Комсомолец Иван Рогожин попросил принять его в ряды большевистской партии. Следом за ним так же поступили Иван Домашнев, Алексей Моргунов, Богдан Дубенский и другие омсбоновцы...
После собрания на Большую землю была отправлена радиограмма с отчетом о проделанной работе. Сообщили о встрече с отрядом лейтенанта Озмителя и с местными партизанами.
Информируя о фактическом положении своего отряда, мы просили командование оказать нам помощь боеприпасами, продовольствием. Высказали крепкую уверенность в своей готовности продолжать боевую работу.
16 апреля получили ответ из Москвы.
Центр просил передать координаты площадки, на которую они могли бы сбросить нам с самолета грузы, и указать наши сигналы. О времени вылета к нам самолета обещали сообщить дополнительно.
"Подарок" фюреру
На вторую ночь пребывания в новом лагере четыре группы по три человека ушли на разведку в ближайшие деревни.
Группа Моргунова, побывавшая в деревне Шарино, узнала, что каратели после нападения на наш лагерь принесли одного убитого и одного тяжело раненного солдата. На нескольких немцах крестьяне видели марлевые повязки.
Жители деревень Ольша и Кисели рассказали разведчикам, что в бою с партизанами на переправе через Березину гитлеровцы потеряли семь человек убитыми и ранеными. Кроме того, были убиты пять полицейских.
Разведгруппы принесли картофель, зерно, а главное - соль, которая у нас уже кончилась. Этими продуктами надеялись прохарчиться несколько дней и подготовиться к новым диверсиям.
Ночью 18 апреля услышали грохот мощного взрыва. Засекли направление. Я проверил запись в блокноте. Оказалось, что в той стороне, в трех километрах восточнее деревни Шаховцы, стояла одна из наших МЗД.
– Так это же наша сработала!
– сказал радостно Бажанов.
– Конечно, наша!
– подтвердил я.
Послали разведку. Ждали ребят с нетерпением. Они долго не возвращались: таясь в камышах, разведчики наблюдали, как немцы тушили горящие, разбитые вагоны, подбирали раненых и уносили в санитарные автобусы.
"Ага! Получили, гады! Это вам за Сережу Корнилова, за Володю Крылова, за Мишу Лобова, за Володю Кунина!" - шептали ребята, до крови кусая губы и с трудом сдерживаясь, чтобы не открыть огонь.
Подорвался эшелон противника с живой силой, следовавший в сторону Орши. В результате крушения было разбито двенадцать пассажирских вагонов. Убито и ранено много вражеских солдат и офицеров...
19 апреля радист Ковров принял радиограмму из Москвы, в которой нам предлагалось подготовить площадку, указать близлежащие населенные пункты, условные знаки, сигналы для самолета и удобное для нас время выброски.