Там тебя никто не ждёт

Сакрытина Мария

Ну, если на азвонском...

– А Адриана со мной не на нём разговаривала, - поделилась я.

Эд усмехнулся.

– Леди Адриана - придворная дама. Вполне естественно, что она знает другие языки, кроме родного.

Угу. Латынь, например.

Я потеребила краешек покрывала.

– А ты этот их... азвонский тоже знаешь?

Эд улыбнулся.

– Моя мать была азвонкой. Конечно, знаю.

Я пожевала губу.

– Научишь меня? Как-нибудь. Я тоже языки люблю.

– Как хочешь, - зевнув, отозвался Эд.

Я покосилась на окно. Вот бы иметь подоконник, горшок с цветком - и скинуть на этого

кота мартовского с его серенадой. Да чтоб насмерть. Насмерть...

– Спи, Катрин, - пробормотал Эд.
– Спи.

Я положила голову ему на плечо - да, как Камилла когда-то. Закрыла глаза. И спустя какое-то время услышала тихое, напевное:

– ...Swefns of summor niht cwФЧ hit, ЧФt wooer weardaЧ swa in niht sl?pЧ, m?n idesa sl?pЧ...

Я ничего не поняла, на старофранцузский и даже на местный, азвонский, это совершенно не походило, но надо отдать Эдварду должное - в отличие от чудика за окном у него получалось не в пример мелодичнее.

И я очень надеялась, что он поёт для меня.

***

Спустя три дня мы впервые оказались у какого-то большого города. Правда, большого, я тут таких ещё не видела. Одна стена крепостная чего стоит. И ворота. С завитушками - мило. Позолоченные. Блестят. И флаги такие забавные. Со львом и единорогом в венке роз. Класс.

Стражники нас приветствовали. И даже некоторые жители приветствовали, когда из-под копыт не шарахались.

Я сидела за спиной кого-то из всадников (они каждый день разные, хмурые и говорят непонятно, так что я давно оставила попытки познакомиться) и крутила головой, восторженно оглядывалась.

Суетящиеся люди, весёлый колокольный звон, жонглёры и кукольники, музыка гитары...

И только мрачный взгляд Эдварда отравлял всё радостное впечатление.

Хм... Это ведь ещё не столица... как там её... Азвонии. Нет?

Я перевела взгляд на виднеющийся вдали замок и вздохнула. Ничего. Прорвёмся.

Наверное.

Глава 14

В зеркале отражался силуэт. Кажется, меня. Или, может, снующей взад и вперёд за моей спиной Аглаей.

Я протянула руку и осторожно коснулась золочёной рамы. Аглая пискнула и бросилась проверять, не собираюсь ли уронить драгоценность - мутное потрескавшееся зеркало величиной с плошку.

– Госпоша!
– застонала Аглая, снова принимаясь бегать вокруг меня.
– Вы есть не надо нервнишшать! Вы быть спокойна. Только спокойствие есть красота для шенщина, - глубокомысленно заключила она.

Я хмыкнула и снова глянула в зеркало. Даже будь оно нормальным, новеньким и чистеньким, себя бы я в нём вряд ли узнала.

Сразу по прибытии нас с Эдвардом разлучили. Я ожидала очередной каморки, только не трактирной, а замковой. Если бы! Упирающуюся меня водворили в апартаменты из трёх комнат: приёмной, спальни и будуара, выделили служанку - Аглаю - и так оставили. Хотя нет. Ещё прислали парикмахера и портного, так что уже на следующий день я обзавелась новыми нарядами. Мда... я честно пыталась объяснить, что мне нужны пара блузок и брюки, ну, почти как у Эдварда. Или всадников. Или местных стражников.

Меня не поняли и одарили "капустными" одёжками, не шибко меня вдохновившими. Так что следующие три дня превратились в кошмар - я привыкала "это" носить. "Это" довольно сильно отличалось от того, что я одевала раньше, даже у Эда в борделе. Во-первых,

добавился лишний слой (на кой чёрт?), во-вторых, - оборки, в-третьих, длина подола достигала пола, а не щиколоток, как раньше. И ещё приходилось закрывать волосы тоненькой, полупрозрачной тканью. Поверьте, это неудобно, когда на улице ранняя осень. Это ещё неудобней, когда в комнате душно и жарко. И вообще, я теперь понимаю, почему все тут так боятся вшей.

Мои возражения и недовольства никто не слушал. Эда приводить тоже никто не желал. Они все тут притворялись глухонемыми в моём присутствии. Кроме Аглаи, но от неё помощи, как от курицы. Причём вдвойне глупой и скоростной. Как же меня донимает, когда она бегает за спиной...А-а-а!

И окна здесь маленькие (зато много) и выходят на какую-то стену. Ну просто караул!

– Госпоша не хочет сыграть в шахматы?
– предложила вдруг Аглая, для разнообразия останавливаясь.

"Госпоша" не хотела. После того, как эта бегунья с куриными мозгами обыграла меня три раза - три!
– играть в шахматы я зареклась.

– Госпоша не есть грустить, - вздохнула служанка.
– Госпоша брать пример со Святой Алоизы.

Я сжала кулаки. Опять Святая Алоиза!

– Когда Святая Алоиза быть разлучена с церковью, она не есть грустить, нет! Она есть молиться и собирать еди... моно... едимоно...

– Единомышленников, - поправила я.
– Аглая, стража так и стоит у двери?

Служанка с видом "а куда ж она денется, твоя стража" вздохнула.

Что ж... Меня упекли в клетку, и что такого, если эта клетка золочёная? Примерно то же ждало бы нас с Эдвардом и у лорда де Лашете.

А что с Эдом сейчас?

– Я хочу прогуляться в саду, - объявила я.

Аглая снова вздохнула и, шепча что-то про Святую Алоизу, шагнула к двери.

Узникам, говорят, тоже разрешено гулять. А ещё молиться. Меня тоже отводили в какую-то церковь, но толку никакого. И исповедоваться толстому, похожему на хомяка монаху я не желала. Знаем мы их тайну исповеди! К тому же ни одной молитвы я не учила, на латыни не гвоорила, так что мы просто друг друга не поняли.

Но, конечно, кому до этого было дело. Аглая и какой-то офицер (Или капитан. Чёрт разберётся в здешних воинских званиях) с грехом пополам объяснили, что если не исповедаться, меня объявят одержимой. Или ведьмой. Причём дикой. Я посмотрела на хомяка-монаха и решила, что ведьмой и одержимой хочу быть ещё меньше. Ну, и...хм... исповедалась. Но словах "mea culpa, mea maxima culpa" мои познания в латыни исчерпались и дальше я "исповедовалась" на русском. Объявили сумасшедшей. Класс!

Зато разрешили гулять в саду. Маленьком, три дорожки, две беседки. Но уже что-то.

Я чинно вышагивала рядом с Аглаей вокруг весёленького, в виде рыбки фонтанчика и смотрела, как садится солнце. Нет, природа здесь... ничего такая. Воздух ароматный, свежий. Ветер тёплый, ласковый.

Но как же тоскливо!

Если бы я согласилась служить Адриане, наверное, была бы свободна... Только, жаль, не от неё. Что хуже - жить в клетке или предать друга?

Аглая давно выпустила мой локоть и бегала от фонтана до ближайшей тропинки, рассуждая о том, как Святая Алоиза собрала паству и сказала Слово. Я как раз размышляла, не подставить ли ей подножку (или это будет совсем не богоугодно и меня опять припрягут к исповеди?), когда рядом послышался подозрительный шорох.