Там за облаками
Шрифт:
– Что значит "под двумя семёрками"?
– Это значит, что я родился седьмого числа седьмого месяца, в июле то есть.
– И ты веришь в мистическое значение семёрок?
– разочарованно протянула Маша.
– Веришь, что они в жизни помогут? Не труд, не талант, семёрки?
– Помогали, помогают и помогать будут. Разве ты не заметила, что у меня всегда всё получается? А как меня любят женщины!
– Кто?
– опешила Маша. Уж не ослышалась ли она?
– Женщины, Маня, женщины. И
Маша благоразумно промолчала, не решившись напомнить ему недавнее крушение спортивной карьеры. Не всё у него получалось. И семёрки не помогли. Вот не полюбила же его тренер Тарасова, восходящая звезда советской спортивной педагогики.
– Может, не столько они тебя любят, сколько ты их?
– Я, Мань, полюблю одну единственную и на всю жизнь. Мне так нагадали. Просто я женщин понимаю лучше, чем другие мужики. Всегда знаю, что им нужно, чего они в данную минуту хотят.
– Хвалила себя калина...
– Я не хвастаюсь. Сама позже узнаешь.
– Вряд ли, Петро не захочет, чтобы мы общались.
– Ой, не смеши мои подмётки. Не пойдёшь ты замуж за Петьку. И он на тебе не женится. Уж поверь мне.
– Почему я должна тебе верить?
– Я судьбу провижу!
– театрально провозгласил Стас и воздел к потолку руки. Оба расхохотались, как могут люди хохотать только в юности, дивной весной, в состоянии невозможной влюблённости в саму жизнь, а не только в отдельных её представителей.
Впоследствии Маше часто вспоминались некоторые реплики из того разговора. И везучесть Стаса, и бешеная любовь к нему женщин, и его умение порой верно предсказать какое-либо событие, точно смоделировать ситуацию, проникнуть в психологические хитросплетения души другого человека. Умел ведь не только в чужих мыслях рыться, но и душу от корки до корки прочитать. Опаснейший человек из него формировался на обломках его рухнувших идеалов.
Татьяна каким-то бесом узнала о его визите в библиотеку. Позвонила вечером Маше домой.
– Что, говорят, Длинный к нам вернулся?
– с некоторых пор она именовала Стаса Длинным. Иногда прозвище звучало ласково, иногда враждебно, а случалось - и насмешливо.
Стас действительно вернулся в компанию. Одно время умудрялся не пропускать чуть не ежедневные дружеские сборища, распределяя свой досуг таким образом, что хватало возможностей встречаться и с Машей Ножкиной. Он с ней вдруг заскучал. И это все непонятным образом поняли. Тем не менее, по начавшей складываться у него привычке, придя однажды в библиотеку один и в неурочный час, поболтав о ничего незначащих вещах, Стас грустно признался:
– Мань, представь себе, я влюбился. Я так идиотски влюбился... Ни о чём и ни о ком не могу думать, только о ней.
– Разве это плохо?
–
– Плохо, - заключил он.
– Я стал зависим и уязвим. Кроме того, она ко мне равнодушна.
Ножкина к нему равнодушна? Новость звучала подозрительно. У Маши с Таней складывалось иное впечатление. Впрочем, далеко не всегда со стороны виднее. Не все девушки обязаны воспринимать Закревского принцем на белом коне. Вдруг Ножкина и впрямь лишь терпит его? Бедный.
– Скорее всего, ты ошибаешься, Стас, и она попросту дразнит тебя.
– Думаешь?
– Тебя же все женщины любят.
– Не все, как видишь.
– Ты поссорился с Ножкиной? Она опять тебя прогнала?
– Кто? Машенька? Да она лучшая девушка в мире. Ей и не взбрендит меня прогнать. А правда, она очень красивая, а, Мань? И женственная.
– На вкус, на цвет, - пожала плечами Маша, переставая понимать Стаса. Кроме того, его признание причиняло ей острую боль, которую она едва терпела и скрывала. Пыталась направить свои мысли в безопасное русло, не дай бог, Закревский в очередной раз прочтёт их.
– Мань, вот ты мой друг, посоветуй, что мне делать?
– Что тут посоветуешь? Добивайся, удивляй её.
– Но ведь насильно мил не будешь.
– А ты семёркам помолись, - неуклюже пошутила она.
– Издеваешься?
– Нет, советы даю.
– Глупый совет.
– Каков вопрос, таков и ответ. Ну, попробуй в кого-нибудь другого влюбиться.
– И как, помогает?
– Кому помогает?
– не сообразила Маша.
– Тебе, например. Ты же пытаешься влюбиться в Петро?
– Закревский стал напряжённым и внимательным.
– Послушай, Стас, а почему вы все зовёте его Петро?
– Маша начала уводить разговор в сторону от скользкой и неприятной ей темы.
– Так он же хохол, - хмыкнул Закревский, как бы не заметив её манёвра.
– Гарный украинский хлопец. И, как положено украинскому хлопцу, поступит в военное заведение, найдёт в медучилище или в педучилище, - без разницы, - кращую жинку, чем ты. А тебя бросит.
Пока Петро бросать Машу не собирался. Напротив, ревниво оберегал от всяких там разных... возможных претендентов. Он крайне недоброжелательно отнёсся к возвращению Закревского в компанию, только виду не подавал. Изобретал разные предлоги, чтобы увести Машу подальше от друзей. Заявив об усиленной подготовке в институт, она сократила число встреч с женихом, тайно бегая к Татьяне или в компанию. Вообще-то она с напряжением ждала выпускного вечера. Стас пообещал пригласить на вальс маму и любимую девушку. Хотелось посмотреть, как он подойдёт к "равнодушной" Ножкиной, откажет ли та ему, и красиво ли они будут смотреться в танце.