Тамара и Давид

Воинова Александра Ивановна

ГЛАВА VII

Юрий въезжал в Константинополь с совершенно иным чувством, чем когда уезжал из Иверии. Большой город с его кипучей жизнью придал совсем другое, более широкое направление его мыслям и заставил его задуматься не только над своей личной судьбой, но и над судьбами народов. Однако Юрий еще не успел освоиться с новыми впечатлениями и решить, как ему устроиться на новом месте и чем заполнить свободное время, как его неожиданно пригласили на прием к императору Исааку. Юрий не подозревал, что весть о приезде свергнутого иверского царя быстро распространилась среди придворных кругов и вызвала большой переполох во дворце Исаака.

Между тем Роман по приезде в Константинополь принялся осматривать все окрестные монастыри, ища приюта для князя, которому, как

он полагал, надлежало теперь скрыться от мира и в уединенной тишине найти себе отраду и успокоение. В одном из монастырей ему рассказали о пребывании царевича Сослана в Константинополе и о том, каким преследованиям подвергся он со стороны Исаака и Мурзуфла. Вернувшись к себе, он предупредил Юрия, чтобы тот никому не доверялся в Константинополе, а скорей заканчивал свои дела и перебирался в один из дальних монастырей.

— Не жизнь здесь, а суета сует! — говорил Юрию Роман. — И тебе, князь, кроме обмана и горя, нечего ждать от императора. Слыхал я, сколько зла здесь причинили царевичу Сослану и тебя ожидает та же участь! Бежим отсюда, пока не поздно!

— Бежать некуда! — мрачно ответил Юрий, — а пользу извлечь из этих людей можно. Что может меня устрашить после того, что было со мною в жизни? Может быть, причинив зло царевичу, они захотят быть ко мне милостивы.

И Юрий не ошибся в своих предположениях. Подстрекаемый Мурзуфлом Исаак решил принять участие в судьбе Юрия. Когда тот явился к нему на прием во Влахернский дворец, он устроил ему торжественную встречу, напомнив, что Византия издавна была связана с Русью не только политическими и торговыми отношениями, но и единством православного вероисповедания. При этом Исаак твердо заверил Юрия, что считает своим долгом помочь ему восстановить его попранные права и воцариться в Иверии.

Однако, предупрежденный Романом Юрий холодно отнесся к словам Исаака, зная, как легко константинопольские императоры свергали друг друга с престола; еще легче они нарушали обещания и менее всего заботились о помощи обиженным и свергнутым с престола собратьям. Но присутствовавший на приеме Мурзуфл сразу изменил течение его мыслей сообщением о царевиче Сослане.

— Судьба его предрешена, — хладнокровно заявил Мурзуфл. — Исмаэлиты, Вы, конечно, слыхали про эту страшную секту, решили сделать его своим пленником, и нечего надеяться, что царевич Сослан при его горячем нраве выйдет от них живым. Нам известно, что эти изуверы хотят подчинить своему влиянию Иверию и ослабить власть царицы. Приютив сына и внуков Андроника, она нарушила мир с Византией, а опираясь на царевича Сослана, она расшатала внутренними смутами и крамолами свое царство. Власть ее пошатнулась. Кто, кроме Вас, царь, будет защищать престол Иверии от злодейских покушений исмаэлитов и смутьянов внутри отечества!

Лукавые речи Мурзуфла смутили Юрия и лишили его душевного равновесия. Несколько успокоившись после отъезда из Иверии, он был застигнут врасплох известием о царевиче Сослане и встревожен опасностями, грозящими царице от исмаэлитов. В нем зародилось непреодолимое желание помочь ей и вновь утвердиться на престоле Иверии. С пленением Давида Сослана, как он думал, исчезло единственное препятствие, которое не позволяло ему соединиться с царицей, и теперь он не видел больше никакой помехи для своего возвращения в Иверию.

Между тем коварный Мурзуфл продолжал, нисколько не стесняясь присутствия Исаака:

— Мы Вам окажем всемерную помощь войсками, снаряжением, военачальниками. Когда Вы займете престол Иверии и станете управлять страной, Вы передайте в наши руки сына и внуков Андроника. Не скроем от Вас, что нам важно иметь дружественного царя в Иверии, который в случае нужды может оказать нам помощь против крестоносцев.

Изумленный всем слышанным от Мурзуфла и ободренный надеждой на помощь, обещанную ему константинопольским императором, Юрий не придал серьезного значения его требованию выдачи Комненов, полагая, что, воцарившись в Иверии, будет действовать сообразно с обстоятельствами. Не колеблясь и не раздумывая, он изъявил согласие принять помощь Исаака, и вместе с Мурзуфлом они обсудили план вторжения в Иверию, наметив для этой цели наиболее удобные места возле Трапезунда и побережье Черного моря. В самый короткий срок Юрий приготовил отборное войско из греков и, к ужасу Романа, предпринял рискованный поход на Иверию. Юрий был убежден, что не встретит никакого сопротивления в Иверии и что царица, извещенная

о пленении Давида Сослана, не будет протестовать против его возвращения. Воодушевленный самыми светлыми надеждами и ожиданиями, Юрий высадился с большим войском в Кларджети, где его с восторгом встретил Гузан и примкнул к нему с огромным ополчением; охотно и добровольно присоединились к нему и другие области. Чем дальше Юрий продвигался в Иверию, тем проникался большей уверенностью, что действует в полном согласии с волей царицы и не совершает ничего преступного, что было бы направлено против ее власти и влияния. Он триумфально прошел почти всю Иверию, а когда дошел до Гори, его провозгласили царем. Но торжество Юрия вскоре кончилось. Тамара долго не решалась начать братоубийственную войну, но видя, что восстание повсюду разгорается, собрала огромное войско, встала сама во главе, ободряя их личным примером и мужеством, выступила против Юрия. Как только он услыхал, что сама царица предводительствует войсками, что многочисленные народные ополчения собрались под ее знаменами, он остановился возле Гори. Теперь у него не было больше никакого желания идти на столицу, завоевывать трон, который нужен был ему только для соединения и совместного царствования с царицей. Поэтому он не стал предпринимать никаких мер для дальнейшего завоевания Иверии. В первом же сражении с Тамарой под Гори он был разбит и взят в плен. Неудача так подействовала на войска Юрия, что большинство воинов в панике разбежалось, а остальные сдались в плен, так как им было обещано царицей помилование и свобода.

Тамара пожелала видеть Юрия, но распорядилась, чтобы никого не было при этом свидании. Она полагала, что в присутствии приближенных он не будет искренен и не раскроет истинных причин своего выступления против нее. Тамара еще не знала, как дальше поступить с Юрием, куда отправить его, чтобы он был лишен возможности нападать на Иверию. Решить его судьбу она могла только после окончательного выяснения всех обстоятельств его отчаянного поступка, руководствуясь при этом исключительно велениями совести и рассудка.

Она хорошо понимала, что никто из ее военачальников не только не проявил бы снисходительности к свергнутому царю, но, напротив, все они, как один, потребовали бы его немедленной казни, а в лучшем случае — заточения в темницу и ослепления.

Опасение за жизнь Юрия вынудило Тамару отдать строгое распоряжение, чтобы никто не смел убивать Юрия, чтобы его захватили живым и доставили к царице.

В Горийской крепости, где находилась царская ставка, они виделись последний раз, уже не как друзья и бывшие супруги, а как враги, отрезанные навсегда друг от друга.

С нетерпеливым беспокойством Тамара ожидала появления Юрия, одновременно испытывая и гнев против его непокорства, и глубокую жалость к этому мятежному человеку, который, к ее удивлению, успел заручиться содействием греков и с их помощью совершить поход на Иверию.

Юрий был введен к царице, как пленник, но вид у него был не побежденного и разбитого врага, а великодушного победителя, который предпочел проиграть сражение, чтобы уступить победу противнику. Тамара никогда не видела Юрия таким спокойным, благородно-независимым, как теперь, когда он предстал пред нею, как обезоруженный пленник, оставленный всеми своими сторонниками и не имевший ни в ком опоры и защиты. Тамара тщетно пыталась угадать, чем вызвано было это небывалое спокойствие и какие тайные надежды питал Юрий, не проявляя перед ней ни малейших признаков раскаяния. Он с достоинством занял предложенное ему царицей место и ничем не выразил желания первым начать беседу с нею или испросить прощения. Видимо, внутренне он приготовился к самому печальному концу и не хотел ни искать, ни просить пощады. Он как бы предоставлял Тамаре право распоряжаться его жизнью, благославляя судьбу за то, что она привела его сюда и дала возможность последний раз свидеться с царицей.

Видя, что Юрий не имеет намерения прерывать тягостное молчание, Тамара тихо и укоризненно произнесла:

— Безумный! Как ты решился на такой дерзновенный поступок и подверг себя позору? Почему ты пренебрег моею милостью и предпочел плен свободе?

— Свобода была для меня лютей плена, я предпочел быть твоим узником, чем почтенным гостем константинопольского императора, — ответил Юрий, — разве ты не знаешь, что император затаил злобу против тебя и ради Комненов готов воевать с Иверией? Благодари бога, что он решил действовать через меня и я могу открыть тебе его замыслы.