Тамара и Давид
Шрифт:
Тамара приказала взять несколько верных телохранителей из стражи и немедленно отправилась вместе с Астар в Метехский замок. Она была уверена, что то были гонцы от Сослана, явившиеся к ней с каким-нибудь печальным известием. Но она не проявила ни горести, ни малодушия, а спокойно и мужественно приготовилась встретить новое несчастье и, если не поздно, сделать все необходимое для спасения Сослана.
Войдя во дворец, Тамара была сильно удивлена ярким освещением царских покоев. Всюду горели факелы, свечи, кадильницы, и обычно тихие, пустынные комнаты вдруг наполнились живым и неумолчным шумом,
Тамара молча прошла несколько комнат и вдруг остановилась. Послышались знакомые твердые и решительные шаги, могучая рука откинула занавес, и перед Тамарой выросла фигура Давида Сослана в железных доспехах, покрытых пылью, так как он со своими спутниками только сейчас прибыл в столицу.
Сослан только что вышел из дворцовой церкви, куда поставил ковчег с древом креста. Он шел окрыленный мечтой о близком свидании с Тамарой. Внезапная встреча ошеломила его. Он остановился, как вкопанный, не находя слов для выражения своих чувств. Но, сдерживая волнение, он овладел собой и, склонившись пред нею, торжественно произнес:
— Я выполнил твое повеление, царица. Древо святого креста в Иверии. Идем, поклонимся ему, — и, взяв ее руку, вместе с нею направился в церковь.
Она преклонила колено перед ковчегом, исполненная глубочайшей радости и восторга. Здесь, перед древом креста, после многих лет разлуки и страданий как бы произошло их обручение, и они, наконец, обрели свое счастье. Поднявшись, Тамара с глубоким чувством произнесла:
— Отныне кончились все мои невзгоды!
Счастливые, они направились в зал, где их терпеливо ждали спутники Давида.
— Путь окончен! — сказал Сослан, когда они вошли в тот самый зал, где когда-то был пир в честь Юрия. Осматриваясь кругом, он вспомнил, как в последний раз перед отъездом в Палестину он вышел отсюда без всякой надежды вернуться обратно. Он едва привыкал к мысли, что находится в Иверии, что впереди его больше не ждут испытания, изгнание и разлука. Он не верил себе, что видит Тамару, ради которой совершал такие невероятные подвиги, что наступает новая счастливая пора в его жизни, когда никто не сможет разлучить их, и они будут укреплять мир, славу и могущество Иверии.
— Мои верные друзья, не покинувшие меня в несчастье! — промолвил взволнованный Давид, обращаясь к своим спутникам, когда они сели за стол, чтобы выпить вина и подкрепиться пищей. — Какую благодарность я воздам вам за вашу верную службу? Чем отплачу вам за вашу преданность и любовь?
— Они будут достойно вознаграждены, наши верные слуги, — ответила царица и приказала щедро одарить Гагели, Мелхиседека и других слуг, предоставить им поместья, государеву службу, а Иванэ Орбелиани даровала прощение и обещала вернуть владения, некогда принадлежавшие его предкам. Она внимательно выслушала все их рассказы о пребывании в Палестине, ободряя каждого своим участием, благодаря за верность и самоотверженность в дружбе. Особенное впечатление на нее произвел рассказ Гагели о свидании с приором исмаэлитов, который даровал ему свободу при условии, что он будет их эмиссаром при дворе царицы.
— Теперь я вижу, — произнесла Тамара, — как далеко
— Как не слыхать, милостивая царица, — оживился Мелхиседек, — ведь он же нас и предал исмаэлитам. А Иванэ добавил:
— Державная царица, я видел, что он был у нашего приора и говорил с ним относительно царевича. Рыцаря с таким страшным шрамом нельзя забыть.
Затем Мелхиседек и Гагели рассказали царице, в каких трудных условиях совершался их обратный путь в Иверию.
В дороге они узнали, что исмаэлиты убили азербайджанского правителя, что все проходы в Персию заняты ими. Во избежание опасности они передвигались ночью по горным тропинкам. Питались скудной пищей, избегая людных мест, почти до самой Иверии отдыхали днем и не спали ни одной ночи.
— Каждый час мы ждали нападения извергов, — сказал Мелхиседек, — но мы твердо решили защищаться до смерти и живыми не попадать в их руки. Древо креста спасло нас от верной гибели.
Спутники Давида Сослана уходили из дворца все вместе. Но Сослан задержался на одно мгновение, и Тамара, видя его волнение, коротко сказала:
— Успокой свое сердце! Я не нарушила своей клятвы.
— Отныне моя жизнь принадлежит тебе и нашему отечеству, — весь просияв от счастья, воскликнул Сослан. От чрезмерного возбуждения он больше ничего не мог говорить и, поцеловав конец вуали, прикрывавшей ее локоны, стремительно удалился вместе с друзьями. Гагели послушно, как и тогда в Палестине готов был всюду следовать за ним, охраняя и предупреждая от всех вражеских нападений. В награду за верность царица подарила ему драгоценный перстень и замок в Бетани, где была ее любимая летняя резиденция.
Пышно и торжественно отпраздновали свадьбу Тамары и Давида, который был провозглашен царем Иверии. Венчание происходило в Дидубийской церкви, так как Тамара отказалась от венчания в Сионском соборе, с которым у нее было связано столько печальных воспоминаний о ее браке с Юрием. Венчание совершал епископ Антоний, так как Микель сильно занемог после приезда Сослана. Он, однако, успел помириться с ним и благословить его на брак с царицей.
Свадебный пир был устроен на Дидубийском поле, и руководила им Русудан, старавшаяся блеском и богатством угощения превзойти пир, устроенный во время свадьбы Тамары с Юрием. Собралось множество народа, воинство, военачальники, для которых потом были устроены военные игры и развлечения.
Никогда так не веселилась столица, как на этом торжестве, никогда не было такого стечения народа и никогда так щедро не опустошалась царская казна, как в этот незабываемый день венчания Давида с Тамарой. Ликовали Грузия и Осетия. Ликовали народы Кавказа.
_____
ЭПИЛОГ
Прошли годы. У Тамары и Давида было уже двое детей — сын — наследник Георгий, прозванный Лаша «Блистательный», и дочь, названная по имени любимой тетки Русудан. Иверия обрела, наконец, внутренний мир и достигла зенита своего могущества и славы. Культура Иверии поднялась до высшего развития: воздвигались дворцы, храмы, города; создавались великие произведения искусства, особенно процветали поэзия и наука.