Таможня дает добро
Шрифт:
Знал это и человек, готовившийся к этой встрече.
В тот момент, когда Чибис, поеживаясь от холода при почти тридцатиградусной жаре, покупал в аптеке на последние рубли инсулиновый и двухкубовый шприцы, человек уже стоял в пустой квартире дома напротив памятника Крылову. Стрелки на часах городской башни показывали точное местное время — 16.40.
Человек поставил перед собой спортивную сумку, вытащил из кармана патрон для пистолета «Макарова» — табельного оружия сотрудников правоохранительных органов — и улыбнулся, слегка подняв вверх уголки рта. Расстегнув сумку, он еще раз посмотрел на часы…
— И
Рассказанное ей Краевым казалось невероятным, и только сейчас она поняла опасность того, в чем решила поучаствовать. В работе таможенников само понятие «смерть» не является ключевым в работе. Смерть им представляется в виде последствий при упущении в их действиях. Гибнут наркоманы от передозировок — это и их вина. Героин из Афганистана летит не в стратосфере, а пересекает вполне реальные границы, которые у нас, как известно, на замке. Ключи от замка находятся в карманах людей с погонами на плечах. Первый экземпляр — у пограничников, второй — у таможенников. Это их ошибки исправляют отделы по борьбе с наркобизнесом, задерживая сотнями, тысячами драгдилеров, наркоманов и наркобаронов. И если при этом «обноновец» гибнет, а ни одного из оперов таможни в этот момент не кольнет сердце, значит, последний плохо представляет себе задачи своей профессии.
Краев видел, как переживал Эберс, когда из-за независящих от него формальностей гибло задуманное дело. В этом они были схожи. Но как поведет себя в той или иной ситуации девушка, было неизвестно. Этого и боялся Евгений.
— Когда додумался? — Краев перевел взгляд с Березиной на кончик прикуриваемой сигареты. — Когда мы с тобой выходили из таможни. Ты искала в кабинете ключи от двери, а я шел по коридору и уперся лбом в приоткрытую дверь. Я очень не люблю подслушивать, но мне пришлось остановиться, и я услышал голос того, кто заходил к тебе в кабинет. Бабинов разговаривал по телефону. Я не слышал начала разговора и его конца, но могу поклясться в том, что майор произнес фразу: «Я не виноват в том, что этот придурок ему на шею цепь повесил». Какой придурок? И в чем Бабинов виноват, если он невиновен в том, что кто-то Эберсу повесил цепь? Надеюсь, тебе не нужно пояснять, что цепь ему повесили не по его воле и уже мертвому?
— Это все ужасно, Женя! Но как Бабинов мог на это пойти и, самое главное, зачем?! У них с Игорем были прекрасные отношения!
Боже мой! Краев знал, что ее лучше ни во что не впутывать! «У них с Игорем были прекрасные отношения»! Мама миа! Лучших отношений, чем были у Иуды с Христом, придумать невозможно! Но в дело вмешалась тридцатка тогдашних баксов — и все разрешилось само собой! А тут, пожалуй, сумма посерьезнее будет…
— Аля, в нашем мире все относительно, поэтому не стоит удивляться даже тому, что мама-хомячиха сжирает только что рожденных детишек. Не за «бабки», конечно, она это делает, но у нее тоже есть мотив. А в людском мире все, абсолютно все преступления совершаются ради денег! За каждым мордобоем, каждым убийством тянется финансовый след. Кстати, Бабинов тебя в разговоре назвал «девкой». Если тебе это, конечно, интересно…
Краев решил идти на встречу. Он ставил три к одному, что ни с кем не встретится, но проверить это можно было только одним способом.
— Я пойду с тобой, — решительно заявила лейтенант таможенной службы. — Подстрахую. Краев чуть не задохнулся.
— Щ-щасс! «Броник» еще надень!
— Мы напарники!
— Никакие мы не напарники! — заорал Краев так, что в коридоре отдела все замолчали. — Мы не напарники! Езжай домой и прими душ! Расслабься и включи «Руки вверх»! И больше не мешай мне! Единственное, в чем ты мне помогаешь, так это терять драгоценное время!
Березина спокойно курила сигарету и смотрела на сломанный напольный вентилятор. Когда Евгений произнес речевку, она ему объяснила невозможность отвязаться от него.
— Найдем убийцу Эберса, и ты меня больше не увидишь. Между прочим, ты тоже вызываешь у меня антипатию, — добавила она и как ни в чем не бывало поинтересовалась: — Сейчас куда?
— К дьяволу в задницу!
— Я готова.
* * *
Грузовой «Мерседес» приближался к городу. Чем меньше оставалось до конечной точки следования, тем раскрепощеннее чувствовали себя водители-напарники.
— Не, ты скажи, старый, — не унимался молодой, — сколько тебе Хозяин забашлял? Штуку? Две?
— Да отвяжись ты… — отмахивался от него, как от назойливой мухи, пожилой. — Привязался, перемать… Сколько пообещали, столько и получу. А ты поменьше языком болтай, салага, пока тебе его не прижали.
— Кто это мне прижмет?! Не, ты скажи, сколько?
Несмотря на внешнюю нервозность разговора, чувствовалось, что тема приятна обоим. Один уже видел себя в Крыму, второй подсчитывал, сколько уйдет на ремонт постаревшей за истекшие годы легковушки и на капитальный ремонт дома. Теоретически все получалось неплохо. Плата за работу и оставшиеся неистраченными «командировочные» компенсировали нервотрепку последних дней. Оба водителя не знали, что за груз перевозят в действительности, но они своими глазами видели триста погруженных во чрево фургона ящиков с помидорами. В конце концов, какая им разница, что им доверено везти? Хоть воздух, если за это будут платить.
Участок дороги был прямым, как натянутая бельевая веревка. Можно было управлять грузовиком одним указательным пальцем. «Мерседес» постепенно разгонялся, вспоминая об истинной мощи своего двигателя.
— Не гони, — буркнул пожилой. — Какой смысл гнать, если раньше одиннадцати въезжать в город нельзя? Забыл?
— Эх, хороша машинка! — Молодой то и дело восторгался способностями управляемой им машины. — Степаныч, купи себе такую, будем груз туда-сюда гонять. А?
— На! — отрезал Степаныч. — Гоша, ну-ка, лучше посмотри, что там впереди за видение?
— Кажись, мусора. — Гоша напрягал зрение, пытаясь рассмотреть стоящую у обочины машину и людей возле нее. — Точно, менты. Готовь бабки, старый. Опять начнут типа документы проверять…
Когда «Мерседес» медленно подкатился почти вплотную к багажнику милицейской «девятки», Степаныч, держа в руке поясную сумку с деньгами и документами на груз, спрыгнул на щебень обочины…
Впереди по движению «Мерседеса» и сзади на добрый километр просматривалась вся трасса, натянутая, как бельевая веревка…
У машины стояло двое милиционеров в форме сержанта и старшины. Третий сидел за рулем, и разглядеть его знаки различия не было никакой возможности. Едва ноги напарника водителя коснулись земли, старшина двинулся к нему, а сержант подошел к двери самого водителя.
— Все в порядке, ребята! — доверчиво улыбаясь, заговорил Степаныч. — Помидорки с югов везем…
Это все, что он успел сказать.
Пуля влетела ему в правый глаз и вышибла сгустки мозгов и затылочные кости на блестящую решетку радиатора «Мерседеса».