Таможня дает добро
Шрифт:
— Погоди! На «Суане» ведь пушек нет, только несколько картечниц!
— После того, как «Хассавер» выйдет из игры, явятся и другие корабли, хоть из того же Аламбо! У их береговой охраны имеется ещё парочка канонерок и старый винтовой корвет. Деревянный, конечно, и пушки старые, дульнозарядные — но чтобы натворить бед на берегу и их хватит. Да и кроме Аламбо найдутся ещё корабли — в том числе, и в других мирах.
Роман нахмурился.
— Нет, не получается. Сама же говорила, что они, заняв Маяк, в первую очередь перекроют Фарватеры!
Дзирта пожала плечами.
— Я не слишком разбираюсь в том, как действуем Маяк, но,
Н-да… — роман покачал головой. — То есть мы прямо сейчас направляемся в самый эпицентр военного переворота.
— Ты что же, до сих пор этого не понял… господин таможенный маршал? — она невесело усмехнулась. — Ну ладно, с этим позже разбираться будем, когда придём в Зурбаган — а то вдруг нам с тобой это всё привиделось, причудилось, и никакого переворота у них и в мыслях нет? А пока — видишь, распогодилось, и ветер попутный…
Она вскинула латунный, ярко начищенный (вестовой постарался!) рупор.
— Все наверх, паруса ставить! Стаксель, фок, фор-марсель и контр-бизань!
Засвистали боцманские дудки, матросы вскарабкались по вантам, разбежались по пертам и повисли, сверкая босыми пятками, над волнами, перегнувшись через толстое бревно рея. Огромное четырёхугольное полотнище фока — нижнего, самого большого паруса на первой от носа мачте — освободившись от притягивающих его к рею горденей, упало с рея тяжёлыми складками, и с громким хлопком развернулось, поймав ветер, несколькими секундами позже поймал ветер и фор-марсель, выгнулся упруго на штаге треугольник стакселя. Дзирта потянулась к кожаной пробке, закупоривающей амбушюр переговорной трубы.
— Мостик — машинному. Держите три четверти оборотов и будьте готовы в любой момент дать полные!
Из раструба невнятно прохрипело что-то вроде «принято, готовы, дадим…» Дзирта удовлетворённо кивнула.
— Сигнальщикам — смотреть в оба, как только «Суар» прибавит ход — докладывать сразу! Мы должны подойти к Маячной Гавани одновременно с «Суаном»!
* * *
— Собрались, называется, покататься под парусами… — ворчал Пётр. — Того гляди, польёт. Может, отменить, пока не поздно? Посидим вчетвером в ресторане, музыку послушаем, дамы наши порадуются. А торчать в каюте и страдать от качки — велика ли радость? Ладно бы ещё «Квадрант» — а у тебя теснота, и низко, не выпрямишься!
Ну да, с твоими метром девяносто приходится пригибаться. — согласился я. — А Тави, да и Вера Павловна всё же не такие… рослые.
Возражал я исключительно из принципа. Казаков прав, конечно — не успели мы подняться на борт «Штральзунда», чтобы подготовить его к запланированной морской прогулке (после визита к мессиру Дваркелю прошло пять дней, и всё это время мы провели за разгадыванием загадок, подкинутых старым гномом) — как ветер переменился на северо-восточный, на город и гавань поползли серенькие тучки, чреватые дождём.
— Подождём, глядишь, и распогодиться. А чтобы им не сидеть в низах — давай-ка прямо сейчас натянем над кокпитом тент — на ветерке, на свежем воздухе качка всё же легче переносится. Ну а если зарядит всерьёз — что ж, ничто не мешает повернуть и отшвартоваться возле «Морской
— Винный трюм, хочешь сказать? — ухмыльнулся Казаков. Ресторанчик «Морская звезда» размещался на барже-дебаркадере, отшвартованной со внутренней стороны брекватера, и служил излюбленным местом зурбаганцев после морских прогулок. Лодки, яхты, катера швартовались к устроенным возле него пристани, а тем, кто не хотел покидать своё плавсредство, блюда и напитки подавали прямо на борт.
Я вытащил из кармана хронометр.
— До назначенного срока ещё полчаса, отменить прогулку всегда успеем. Только не хотелось бы — Тави на меня и так дуется- никак не может простить, неожиданного отбытия из Лисса, паче того — что я не хочу объяснять, что за муха тогда меня укусила. Я и сегодняшнюю прогулку затеял, чтобы как-то загладить вину… хотя, если подумать — вчём я виноват-то?
— Своим фактом своего существования. — глубокомысленно сказал Пётр. — Я вот тоже рассчитывал, что нас с Верой Павловной наконец с места сдвинется. А то я уж и так, и эдак, и намекал, что мол, могу снять премиленький домик, не хуже чем у мамаши Спуль, а она всё делает вид, что не понимает, о чём я…
— Да, брат, я человек завистливый, но тут завидовать нечему. — я постарался изобразить сочувствие. — Она ведь, как я понимаю, даже замужем не была?
— Вот именно. — уныло отозвался Казаков. — Воспитане, вишь, ей не позволяет сдаться так быстро. Но ничего, дай срок…
— Бери! — великодушно согласился я. — А пока — расскажи-ка, что у тебя с шифром, продвигается?
— Потихоньку. Разобрал ту часть, где говорится о возникновении их «заговора». Мы были правы — они с Грином познакомились в Санкт-Петербурге, куда лоцман прибыл, чтобы покопаться в архивах Императорского Географического общества. И, судя по всем, что-то он там нашёл — и на основе этих сведений и затеял возню со вторым Источником.
— А Грин тут с какого боку?
— Их познакомил один моряк — тот, что на фото. Лоцман, видимо, понимал, что без помощников ему не обойтись, вот и составилась эдакая четвёрка: он сам, моряк, Грин и его сводный брат.
— Это тот, который прадед твоей… э-э-э… пассии?
— Да, Павел Дмитриевич Борецкий, его мать была второй женой отца Грина. Так вот, видимо, Лоцман ещё тогда рассказал Грину много чего о своём мире -вот и появился «Зурбаганский стрелок».
— А что, звучит правдоподобно. Но это никак не объясняет, почему Лоцман именно на Земле искал сведения об устройстве Источника.
Пётр развёл руками — в правой у него была зажата свайка, которой он как раз пытался расковырять задубевший узел на грота-шкоте.
— К сожалению — да, не объясняет. Но приличный кусок текста остался ещё нерасшифрованным. Может — там?
Я собрался, было, ответить, но тут на пристани застучали копыта, заскрипели по доскам пирса железные шины.
— Серж, Пьер! — Тави, стояла в экипаже, держась держалась за плечо Веры Павловны. Та предпочла дождаться, когда коляска остановится и вслед за Тави сошла на пристань — в руках она несла большую плетёную корзину, прикрытую полотенцем. — Ну что, мужчины, вы готовы? Отчаливаем?