Танцевать, не умирая
Шрифт:
ЕЛЕНА. Мам, пойду переоденусь.
МАТЬ. Правильно. Ступай. Я уже.
ЕЛЕНА идёт вглубь сцены, скрывается за ширмой. Пока она снимает чулки, видны её длинные ноги.
ЕЛЕНА. Мам, как мои ноги? Ты обратила внимание?
МАТЬ. У тебя чудесные ноги, солнышко моё.
ЕЛЕНА. Они не слишком толстые, а?
МАТЬ. У тебя чудесные ноги, солнышко моё.
ЕЛЕНА.
МАТЬ. В нашем роду у всех стройные ноги. У моей матери были чудесные ноги до самого дня её смерти.
Пауза.
ЕЛЕНА. Мне кажется, я прибавила. Заметно по ногам. Всегда в первую очередь заметно по ногам. А уж потом по попке. А уж потом лицо… (Над ширмой показывается её голова: она изучает своё лицо в зеркальце.) Я поправилась, а?
МАТЬ. Ты — воплощённый портрет юности. Ты выглядишь роскошно, моя милая… Как, впрочем, все в нашем роду. Помнишь ту фотографию моей матери, где она стоит в купальнике на озере? Эта фотография ходила по рукам. Этой фотографией восторгались. Мы все красавицы. Потому что следим за собой. У нас с этим строго. Вот какой груз ответственности на твоих плечах! Ты должна его нести. Это не пустые слова. Ты должна понимать. И не расслабляться. Посмотри на меня. Ты догадалась бы, сколько мне лет, если б не знала? И никто не догадался бы. И не догадывается.
ЕЛЕНА. Про меня Виктор сказал: будь у меня дети, я бы, наверное, их съела…
МАТЬ тихонько смеётся о своём.
Меня это взбесило, по-настоящему взбесило! (Выходит из-за ширмы в обтягивающих штанах и свободном свитере. Эффектно.) Как он смеет говорить обо мне такое!
МАТЬ. Я не ела моих детей.
ЕЛЕНА. «Детей» у тебя не было.
МАТЬ. А ты что, уродец?
ЕЛЕНА. Я твой ребёнок. Единственный ребёнок.
МАТЬ. Думаешь, мне от этого легче? Смысл в том, что я тебя не ела. И ты не будешь! Мужчины всегда несут подобную чепуху. Таков их способ давления на нас. Подобные фразы — признак их слабости. (Пауза.) Твой отец был слабым. (Пауза.) Ты вся в него.
Пауза.
ЕЛЕНА. Сколько ему было?
МАТЬ. Ты не знаешь, сколько лет было твоему отцу?
ЕЛЕНА. Шестьдесят три.
МАТЬ. Шестьдесят три. Зачем спрашивать?
ЕЛЕНА. Я не была уверена.
МАТЬ. Твой отец дал тебе всё. Ты бы хоть запомнила его возраст!
ЕЛЕНА. Ему было шестьдесят три, мам.
МАТЬ. Тогда не спрашивай меня.
ЕЛЕНА.
МАТЬ. Я не хочу апельсин. Я не голодна. Я ничего не хочу. Я ничего не чувствую. (Пауза.) Где Витя?
ЕЛЕНА. Не знаю.
МАТЬ. Ты с ним счастлива.
ЕЛЕНА. Не знаю.
МАТЬ. Конечно, счастлива! Это я тебе говорю.
ЕЛЕНА. Не знаю.
МАТЬ. Ты многого не знаешь. А я не была счастлива с твоим отцом, вот это я знаю.
ЕЛЕНА. Была, мам, была.
МАТЬ. Нет, не была.
ЕЛЕНА. Мама, была.
МАТЬ. А я говорю — нет. Он был мне обузой, тянул назад. Я много чего могла сделать — он мне не дал.
ЕЛЕНА. Что он тебе только не позволял!
МАТЬ. Любое моё начинание натыкалось на его взгляд. Ироничный взгляд.
ЕЛЕНА. Как он выглядел! Мой отец был красавцем.
МАТЬ. Да, он был красив, это правда. В противном случае я бы и не пошла за него. Я о другом! Я толкую тебе о его насмешливом взгляде.
ЕЛЕНА. Папочка излучал нежность.
МАТЬ. Вечно ты на его стороне!
ЕЛЕНА. А ты всегда на него наговариваешь.
МАТЬ. Ну, завела волынку! Каждый раз одно и то же! Мне это осточертело! Твоя несправедливость ко мне вопиюща!
ЕЛЕНА. А как иначе, когда ты всё время городишь о нём Бог весть что?!
МАТЬ. Хоть бы раз приняла мою сторону.
ЕЛЕНА. А ты не заслужила.
МАТЬ. Твой отец был слабаком и хотел меня сделать под стать себе. Чтобы мы выровнялись. Но я была лучше.
ЕЛЕНА. Просто другой.
МАТЬ. Я была лучше, но он не дал мне быть лучше.
ЕЛЕНА. Интересно, и чем бы ты занималась?
МАТЬ. Всем, всем, чем угодно. Я могла стать актрисой, или писать книги, или картины. Не забудь, моя мать была фотографом. Любителем, но талантливым любителем. Первой обладательницей фотоаппарата в нашем городе! Искусство у нас в крови. Мы чувствуем то, что другим чувствовать не дано. У меня бывают видения, но я не знаю: как быть с ними? Куда их выплеснуть? Он в зародыше душил все мои порывы.
ЕЛЕНА. Ничего он тебя не душил. У папочки было большое сердце.
МАТЬ. Он душил меня своим большим сердцем. Большое глупое сердце. Он не улавливал нюансов. Как я жила с ним так долго?
ЕЛЕНА. Одно из моих первых воспоминаний жизни — сколько мне было? два? два с половиной? — ваша влюблённость. Вы светились влюблённостью. Я не смогла бы с точностью описать своих тогдашних чувств, но непостижимым образом знала о вашем отношении друг к другу.