Танцуй, пока можешь

Льюис Сьюзен

Эллери рассмеялся и спросил, почему я сижу в помещении в такой замечательный, солнечный летний день. Я ответила, что перегрелась и решила немного посидеть в прохладе.

– А отчего слезы?

Я подняла глаза и, к своему ужасу, почувствовала, что снова начинаю плакать.

– Только не говорите мне, что это из-за презерватива, – сказал Эллери, который уже был в курсе того, какой «подарок» мне подбросили сегодня утром. – Элизабет, вы начинаете терять чувство юмора.

– Чувство юмора!: – взорвалась я. – Может быть, вы мне объясните, что смешного в этой мерзости, к тому же еще наполненной какой-то дрянью?

– Но это был всего лишь клей. –

Эллери ухмыльнулся. – Может быть, кто-то хотел таким образом сообщить, что готов все время быть рядом с вами, как приклеенный.

– Это тоже не смешно.

– Наверное, вы правы. Думаете, Белмэйн каким-то образом причастен к этому?

Я пожала плечами:

– Не знаю. Нет, пожалуй, нет. Хотя… О Господи, я уже ни в чем не уверена.

Мы, не сговариваясь, одновременно посмотрели в окно, туда, где стоял Александр со своим отцом.

– Надеюсь, вы не поссорились снова?

– Нет. По крайней мере насколько мне известно.

Эллери усмехнулся:

– Знаете, Элизабет, наверное, мне стоит переговорить с ним. Это должно принести определенные результаты. Ну, а теперь как насчет чашечки кофе?

– Нет, я не могу выйти в таком виде. Мне сперва нужно умыться.

Эллери направился к застекленным дверям, но, прежде чем выйти во двор и присоединиться к остальным, обернулся и весело подмигнул мне:

– Надеюсь, вы сами прекрасно понимаете, в чем заключается проблема Александра.

На следующий день мне исполнялся двадцать один год. Правда, я не могла поделиться этим ни с кем в Фокстоне, потому что вынуждена была солгать насчет своего возраста, чтобы получить эту работу. По крайней мере мисс Энгрид считала, что мне двадцать три. В этот день должен был состояться летний бал в соседней школе для девочек – школе Святой Винифред. По этому поводу поп-группа Александра с самого утра репетировала в музыкальной комнате.

Занимаясь всякими накопившимися делами в своем кабинете, я прислушивалась к их игре. Но, должно быть, в какой-то момент задумалась о своем, не замечая, что музыка стихла, до тех пор, пока не раздался стук в дверь и на пороге не появился Александр.

Отбросив волосы со лба, он оглянулся назад, и я увидела Генри, который, опираясь на перила лестницы, разговаривал с кем-то внизу. Александр снова повернулся ко мне и, немного запинаясь, заговорил:

– Я… То есть мы… Мы хотели пригласить вас сегодня вечером на танцы.

Это неожиданное приглашение полностью лишило меня дара речи. Я не могла выдавить из себя ни слова – только стояла и смотрела на него. Вывел меня из ступора голос Генри:

– Ну, спросил?

Александр сердито обернулся и вытолкал друга за дверь. Он снова посмотрел на меня, увидел, что я смеюсь, и тоже рассмеялся.

– Вы имеете в виду бал в школе Святой Винифред? – спросила я.

– Да. Все уже одеваются. А мистер Эллери сказал, что отвезет вас в своей машине.

– Если вы не хотите ехать с ним, то можете воспользоваться Тонто, – встрял Генри.

Александр мученически закатил глаза, а я сказала, что все-таки, наверное, предпочту машину мистера Эллери.

Эллери заехал за мной ровно в семь. Увидев меня, он пронзительно присвистнул, так что я чуть не убежала обратно в дом.

– Да, сегодня вы точно сразите всех наповал.

Когда я садилась в машину, юбка немного поднялась, и глаза Эллери буквально впились в мои ноги.

– Как вы думаете, оно не слишком короткое?

– Шутите? Вы выглядите в нем просто сногсшибательно!

Несмотря на это утверждение Эллери, я поняла, что сделала ошибку,

едва переступив порог школы Святой Винифред. Все девочки были в длинных платьях – настоящих бальных, и в обтягивающем мини, пусть и от Мэри Куант, я чувствовала себя крайне неловко. Но поворачивать назад было слишком поздно, и мне пришлось утешаться мыслью, что я старше их, а потому могу себе позволить надевать все, что мне заблагорассудится. Кроме того, Александр играл на сцене, и у меня было великолепное настроение, которое не могли испортить даже косые взгляды директора. Я хлопала, притопывала и смеялась вместе со всеми остальными. Было очень забавно наблюдать, как девочки сбрасывали обувь, распускали волосы и нелепо дергались в такт музыке. Мальчики, выглядевшие неожиданно взрослыми в черных свитерах и серых брюках, вертели своих партнерш в бешеном ритме рок-н-ролла.

Александр, ко всеобщему восторгу, начал петь «Ду Ва Дидди Дидди», и мистер Эллери вытащил меня на самую середину бального зала.

– Как вы себя чувствуете? – стараясь перекричать оркестр, поинтересовался он, одновременно кружа меня в танце.

– Замечательно! Кстати, о чем вы говорили с Александром?

– Ну, скажем так, я просто расставил точки над «i» в некоторых вопросах.

– В каких, например?

– Например, в таком, как наши с вами взаимоотношения.

– Неужели вы думаете, что этот вопрос его беспокоил?

– Конечно, беспокоил, и вы сами это прекрасно знаете, – прокричал Эллери.

Но в эту минуту меня перехватил Генри Клайв, поручив игру на барабанах кому-то другому.

Время бежало незаметно, и вот уже поп-группа перестала играть. Ребята раскланялись, и в полутемном зале зазвучала одна из моих любимых записей – «Клятва, скрепленная поцелуем» в исполнении Брайана Хайланда. Это был последний танец летнего бала.

Взяв бокал кока-колы, я с улыбкой наблюдала, как Эллери пригласил на танец директрису школы Святой Винифред. Потом обернулась и увидела, что Александр спустился со сцены и направляется ко мне. Меня охватила паника. Стараясь овладеть собой, я потянулась за бутылкой, но Александр решительно взял меня за руку, и, послушно поставив бокал, я последовала за ним.

Мои движения были непривычно скованными, все мысли и чувства сосредоточились только на его руках, обнимающих меня за талию, на его дыхании, которое касалось моей щеки, когда он напевал слова песни:

Если летом суждено нам расставанье,Пусть сентябрь нас вновь соединит.Поклянемся же встретиться снова,Поцелуй нашу клятву скрепит.

Я понимала, что Александр слишком тесно прижимает меня к себе – его бедра постоянно касались моих, – но не могла найти в себе силы отстраниться. Мои руки, лежавшие на его плечах, казались деревянными, и я боялась поднять глаза. Через какое-то иремя я почувствовала, что меня бьет дрожь. Впрочем, так же, как и Александра. Случайно встретившись взглядом с Эллери, я тотчас же отвела глаза. Меня настолько переполняли новые, непонятные ощущения, что я начала задыхаться и снова ощутила приступ паники. Но вот музыка закончилась, и Александр отпустил меня. Подняв глаза, я увидела на его лице такое же странное выражение, как и тогда, когда он застал меня в своей спальне. Впрочем, оно быстро смягчилось. Я не могла отвести взгляд от его губ, но когда Александр начал наклоняться ко мне, в зале внезапно вспыхнул яркий свет.