Танцующая на лепестках лотоса
Шрифт:
Прак кивнул; слова матери эхом отозвались в его душе. Почувствовав, что ей в первую очередь необходимы успокоение и уверенность, он пообещал составить план, как им защитить себя.
Правда, он уже много дней и ночей размышлял над этим, но, сколько бы раз он ни пытался представить себе картины их будущего, перед глазами неизменно всплывало одно и то же: его брат бросается в бой и гибнет страшной смертью.
Если Вибола убьют, вместе с ним умрет и дух их семьи, иссякнет ее жизненная сила. Родители Прака будут ходить будто на деревянных ногах,
Что бы ни пришлось для этого предпринять, какие бы жертвы от него ни потребовались, Прак должен сделать так, чтобы в будущем этого ни в коем случае не произошло.
Сидя у реки, протекавшей через центр лагеря, Аджадеви следила за Нуон, женщиной, ставшей после простой брачной церемонии женой Джаявара и которая, как верила Аджадеви, сейчас носила в себе его ребенка. Эта река и Нуон во многом были похожи. И та и другая были красивыми, живыми и трепетными. Нуон, которой было всего девятнадцать, напоминала Аджадеви ее саму в юности, вызывая у нее редко испытываемую ею ностальгию. Аджадеви вспомнила, как она влюбилась в Джаявара, как обострялись все ее чувства, когда он сидел рядом с нею, вспоминала их грандиозные мечты.
К счастью, она и сейчас воспринимала жизнь как непрерывную цепочку чудес. Например, любое дерево было для нее совокупностью тысяч деревьев, которые до него стояли на этом месте, — ни больше и ни меньше. Ребенок был чашей, в которой содержались воспоминания, надежды и восторги как настоящей, так и всех прошлых его жизней.
Чудеса, с которыми Аджадеви сталкивалась каждый день, поддерживали ее, придавали ей сил в тяжелые моменты, ободряли ее, когда она думала о своем бесплодии. Нуон была для нее еще одним таким напоминанием. Без колебаний, не тратя времени на то, чтобы задуматься, помолиться или потосковать, Нуон сделала то, что не смогла сделать Аджадеви, — обеспечила возможность появления наследника престола.
Думая про Нуон и про тот подарок, который она однажды преподнесет Джаявару, Аджадеви напоминала себе о Восьмеричном пути к спасению, указанном благородным Буддой, о том, как, освобождаясь от привязанностей и желаний, ее душа в конце концов может достичь нирваны. А достижение нирваны было ее высшей целью, и она знала, что для этого должна отбросить в сторону зависть и чувство жалости к себе. И все же порой она не могла совладать с собой, и это огорчало ее по многим причинам, лишь одной из которых была ее неудача в следовании по пути Будды.
Большую часть этого дня Аджадеви и Нуон оставались у реки, беседуя о будущих обязанностях Нуон. Молодая женщина понимала, насколько особенное ее положение, и у нее хватало ума внимательно прислушиваться к советам Аджадеви. Сидя на стволе поваленного дерева в нескольких шагах от воды, они не обращали внимания на то, что происходило вокруг, сосредоточившись только друг на друге. Они не видели женщин, набирающих в реке воду. Вырезанное в камне древнее изображение бога Вишну было больше похоже на игру теней, чем на
— Но вы уверены в этом, моя госпожа? — спросила Нуон, прикладывая ладони к животу так, будто он уже округлился и нуждался в поддержке. — Может быть, тут нет еще ребенка. Может быть, меня тошнит из-за чего-то другого.
Аджадеви, оценивая состояние Нуон, почти не сомневалась, что она беременна.
— Это хорошо, что у тебя ощущение, будто тебе всего лишь нездоровится, — сказала она. — Значит, ребенок сильный.
На лице Нуон мелькнула полуулыбка.
— А что… если это будет девочка?
— Если родишь дочь, ты должна будешь сделать две вещи.
— Что же?
— Любить ее больше, чем любишь саму себя. И забеременеть еще раз. Потому что, хотя дочь принесет тебе море радости и ты будешь счастлива, нашей империи нужен сын. Без мальчика, без наследника короля мы обречены.
Нуон кивнула; ее приятное округлое лицо было покрыто мелкими капельками пота.
— Но если это будет мальчик, моя госпожа, я не знаю, как воспитывать его.
— Поэтому-то я здесь. Чтобы помочь тебе.
— Но я так неопытна!
— Ты будешь такой, какой сама захочешь быть. Почему ты так беспокоишься по поводу своего возраста, если уже прожила столько жизней? Как буддистка, я убеждена, что у тебя хорошая карма, раз ты попала сюда и раз твое лоно благословлено богами. Несомненно, в прошлых своих жизнях ты совершала прекрасные и удивительные поступки. Ты уже была матерью, была сыном, была вожаком. Так почему бы тебе не положиться на опыт этих жизней и сейчас сделать то, что ты должна сделать?
Где-то вдали заржала лошадь. Нуон быстро взглянула в ту сторону.
— Но я… я не чувствую в себе эти свои жизни.
— А сознание свое чувствуешь?
— Я ничего не знаю о тех жизнях. И ничего не знаю о своем сознании.
— Тебе снится что-то такое, чего с тобой в этой жизни никогда не было?
— Да.
— А как ты думаешь, откуда приходят эти сны, если не из твоих прошлых воплощений?
Нуон замотала головой, и руки ее сжались в кулаки.
— Но как, моя госпожа, могут мои сны помочь мне воспитать будущего короля?
Аджадеви встала.
— Давай пройдемся.
Женщины пошли вверх по течению, к камням с большими резными фигурами. Аджадеви, указывая на изображения индуистских богов, объясняла их божественные атрибуты и символические элементы.
— В отличие от тебя, я не индуистка, — сказала Аджадеви. — Тем не менее и индуисты, и буддисты верят в перевоплощение души. Когда мы смотрим на эти изображения, они вдохновляют нас обеих. У нас с тобой… один муж на двоих. В каком-то смысле мы с тобой похожи на сестер.