Танцующая с ветром

Вавилова Ксения

– Вы не злитесь на меня, за то, что случилось с Рокеро? – осторожно спросила я, так тихо, что он, казалось, не сразу расслышал.

– Нет. Рано или поздно он отправился бы в объятия Луны, от рук братьев или, если бы не повезло, от моей руки.

Мы прошли рыбный базар и поднялись на холм к богатым поместьям, нырнув в проулок.

– Вы так легко об этом говорите.

Вместо ответа он пожал плечами и остановившись у небольшого храма осмотрелся. Мы обошли уличное святилище и спустились в узкий проулок, зажатый между высоким забором и стеной

храма. Продравшись через колючий куст - Казэ вежливо придержал его для меня – спустились по узкой тропе к ручью. Я лишний раз порадовалась, что не чувствую запахов, едва ли этот ручеёк можно назвать чистым. Высокие стены едва не сомкнулись над головой, лишая нас крох света.

Еще один неприветный куст и развилка. И еще один. За ним другой. Очень скоро я потеряла чувство направления и окончательно заблудилась. Почему местное дворянство не может построить один забор на двоих, обязательно каждому поместью нужен свой забор?

Лабиринт вывел нас к запущенному, давно брошенному саду.

– Где это мы? – озираясь, спросила я – Еще одно брошенное поместье?

Вдоль дорожки тянулись низенькие кусты с мелкими белыми цветами. Над головой нависали ветви ив, касаясь волос.

– Лучше. – отозвался Казэ, пропуская меня на заросшую высокой травой поляну перед старым домом.

Построенный в западном стиле, с высоким крыльцом, заваленным сором и прошлогодними листьями. Дверь заколочена. Окна, закрыты резными ставнями, с остатками краски.

– Ого. Никогда не слышала об этом месте. – осматриваясь обронила я.

Заросшие кусты и деревья скрывали стены забора, от чего казалось, что мы посреди леса. Молодые сосенки пробились через камни дорожек, скрыв их палыми листьями. Малина разрослась, захватывая часть лужайки. Голубые ели, что окружали двор перед домом, вытянулись, окрепли и задавили часть кустов, что росли рядом.

– Здесь раньше располагалось кондомовское посольство. – касаясь мелких белых цветов, проговорил Казэ, проходя мимо – Сейчас им выделили целый квартал. Теперь нельзя из-за каприза, арестовать всех иностранцев и посадить их в сырой подвал.

Неуловимо, в одно мгновение он изменился. Исчезла лукавая ухмылка, погас озонной огонек в глазах. Упрямо наклонив голову, он смотрел на дом, со злым упрямством, сцепив челюсть и сжав кулаки.

Осторожно подступив ближе, я коснулась его руки, пытаясь выдернуть из воспоминаний. Моргнув, он удивленно посмотрел в ответ, словно успел позабыть о моем присутствии.

– Похоже Тень Императора, для безопасности иностранцев сделала больше, чем все послы вместе взятые. – попыталась улыбнулся я.

– У них не было возможности требовать и стоять на своем. Император не любит, когда ему перечат, только если на постоянной основе не спасаешь ему жизнь.

– Кстати, а где он?

Взяв меня за руку, Казэ обошел дом и открыл подвал. Оттуда потянуло прохладой.

– Готовиться к свиданию с Луной.

– Что?

– Его тело накопило слишком много яда и перестало с ним справляться. – отмахнулся

он, словно говорил о чем-то несущественном – Он не более, чем гниющий труп. Не стоит забивать им голову.

Мы спустились в подвал. От неожиданного холода, кожа в миг покрылась мурашками.

Щелкнули рубильники и меня ослепил яркий электрический свет. Вдоль стен на полках выстроились полки, заставленные ящиками и стеклянными колбами. В углу притаился рабочий стол и шкаф с лабораторными инструментами.

– А не слишком ли приметно для тайного убежища? – прикрывая глаза рукой, спросила я.

– Мы окружены лесом и высокими заборами. Не волнуйся, дом хорошо заземлен. Мы успели установить молниеотвод и ветряки, незадолго до ареста. Когда местные увидели, что в дом чужаков бьет молния, а он не загорается, то решили, что это колдовство и отгородились от него храмами и садами. Кушать хочешь?

– Очень.

– Отлично. Идем наверх, приготовим что-нибудь.

55 – Мандагарский борщ

Казэ сел растоплять печь. Самую настоящую большую, добро сложенную печь. Сама печка, чисто выбеленная, украшенная крохотной цветастой плиткой. Ни пыли, ни паутины. На полке лежали мелко наколотые дрова и береста для розжига, ни опилок, ни щепы, ни сажи вокруг.

– Дым не привлечет ненужно внимание? – поинтересовалась я, обходя просторную кухню.

– Нет. В других поместьях слуги постоянно что-то готовят, к тому же, монахи временами окуривают дом, отгоняя демонов. – складывая на бересту дрова, отозвался он.

– Правда?

– Нет, но люди в это верят.

Посуда закрыта в серванте, за желтым с оранжевым стеклом тонких дверец. На столе скатерть без пятен и разводов. Коробочки на полке выстроены по размеру и подписаны. Я так привыкла к иероглифам, что не сразу разобрала резкий почерк Казэ, что на кондомовском подписал сорта чая и названия специй.

В стороне за ширмой располагался рабочий стол. От стены до потолка над ним нависала книжная полка, прибитая к стене. Ботанические справочники тут соседствовали с анатомическими атласами. Все на кондомоском и мандагарском языках. На столе лежал раскрытый журнал с рукописными записями.

Лютик едкий. Использовать свежим. При попадании в желудок вызывает сильные желудочные спазмы и колики, сильную тошноту с последующей рвотой.

Ландыш – красные плоды. Вызывает нарушения в работе сердца, одышку, приводит к поражению нервной системы.

Донник белый. Снижает свертываемость крови, приводит к кровоизлияниям.

Вех. Корни. Сок. Рвота, судороги, эпилептические припадки, смерть.

По спине пробежал холод, и я отступила от стола.

Казэ следил за мной. Внешне, он занимался печью, складывал дрова, рвал на лоскуты бересту, но поглядывал в мою сторону. Вид у него при этом был настороженный. Желая разбить неловкую, тревожную тишину, я выпалила первое, что пришло в голову:

– Тут все такое, — я не вольно запнулась – чистое.