Танцующая саламандра
Шрифт:
— Потерпит еще немножко, если что. Атосюшка у нас сильный. Давай, не тяни! Поскорее чтобы домой его отнести да лечить серьезно начать. И послание Павлушино с шеи снять.
— А почему сейчас нельзя? — нетерпеливо нахмурился секьюрити.
— Потому. Видишь, плотно как сидит? Только ножничками и можно будет срезать, причем махонькими, которыми барышни ноготки свои стригут.
— Маникюрными? — уточнила я, сосредоточившись на накладывании повязки.
— Во-во, этими. Так что подожди, Саша, скоро все узнаем. А что касаемо того, как Атос Пашеньку
— Учитывая способности Павла, вполне допускаю, — кивнул Дворкин.
— Что ты там допускаешь?
— Что Павел умеет настраиваться не только на людей, но и на животных. И внушать им…
— Ничего Пашенька Атосу не внушал! Говорю же — разговаривали они!
— Хорошо, разговаривали, только не злись!
— Ничего я не злюсь. Ты понять не мог — как Атос хозяина нашел, я тебе и поясняю. Метался небось котейка наш по Москве, искал, звал. И Паша откликнулся. А может, Атос и сам на него был настроен, как на магнит какой. Ведь коты иногда годами домой идут за тысячи километров. И люди всегда удивляются — как так? А вот так. И Паша к себе Атоса притянул. Все, Варя, достаточно. Дальше я сама.
Я с облегчением уступила право закончить, мне бинтование этой несчастной лапы и так далось непросто. Во-первых, я чувствовала, как Карпуха иногда вздрагивал от боли под моими руками. А во-вторых, очень мешала Кошамба, норовившая все время сунуть нос мне под руки, проверить — как там дела у ее мужчины.
Марфа ловко закрепила концы повязки, затем повернулась к Дворкину:
— Его бы на что-то типа носилок положить не мешало, а то боюсь, если просто на руки взять, внутренние повреждения осложнить можно. Если они есть, конечно. Котейку по-любому надо будет в хорошую ветеринарную больничку отвезти, ему рентген нужен. Я могу наружные раны вылечить, а вдруг что внутри?
— Отвезем, Марфа, отвезем, — кивнул Александр. — Я сам повезу. А сейчас — вот, сделаем из этого носилки.
И он стянул с себя джемпер. Явно не из дешевых, сразу видно.
— Не жалко? — Марфа испытующе посмотрела на мужчину. — Ведь кровью угваздается — вряд ли отстираешь потом.
— Не говори ерунды, — отмахнулся секьюрити, поеживаясь в тонкой рубашке. — Это всего лишь тряпка. Лучше показывай, как кота правильно уложить.
— Сейчас придумаем. Мягких еловых лапок принеси, небольших.
Александр в темпе выполнил поручение, и вскоре из джемпера и засунутых внутрь него веток получились вполне удобные носилки. Кота осторожно уложили на импровизированное ложе, Марфа взяла за один рукав, Александр — за второй, и Карпуха поехал домой.
Мне поручили обезвредить Кошамбу — та норовила все время сунуться под ноги, активно мешая.
Пришлось взять ее на руки. А вы знаете, сколько весит мэйн-кун? Да еще и пытающийся все время вывернуться?
Лучше бы я Карпуху несла…
Но до появления подкрепления в лице подчиненных Дворкина, издалека заметивших, видимо, нашу процессию,
А потом уже суета Кошамбы почти не мешала.
Когда наша процессия с шумом ввалилась в дом, навстречу кинулась Моника — до этого момента ее явно удерживала на диване мать. Но когда девушка увидела окровавленный свитер, — да, вещь теперь была испорчена окончательно, у кота по дороге открылась подсохшая рана на боку, — она вырвалась из материнских объятий и подбежала к нам:
— Варенька, ужас какой! Что с бедняжкой? Кто его так?
— Под машину попал, похоже.
— Да где же он в лесу машины взял?
— Не в лесу, в Москве, скорее всего. Или на дороге по пути домой.
— Да какая еще Москва? — недоверчиво фыркнула Элеонора. — С какого перепугу местному коту туда переться? Скорее всего, где-то тут зазевался, за кошками гоняясь!
— Он письмо принес, — сухо сообщила Марфа. — От Пашеньки. В кухню несите его, ребятки, у меня там все отвары и настойки.
— Погодите, как — письмо? — Моника растерянно улыбнулась, словно боясь поверить своим ушам. — Какое письмо?
— А вот сейчас и узнаем — какое.
— От Паши?! — девушка с такой надеждой посмотрела на меня, что у меня запершило в горле и защекотало в носу — верный признак подступающих слез. — Варя, это правда?! Он… он нашелся?
— Мы очень на это надеемся, — я обняла дрожащие плечи Моники.
— Да с чего вы вообще взяли, что кот что-то принес? — поджала губы Элеонора.
— У него на шее — самодельный ошейник из скотча. А внутри видна бумага.
— Ну и что? Мало ли…
— Элеонора, включи мозги, — поморщился Игорь Дмитриевич. — Кому еще придет в голову что-то цеплять коту на шею? Чужому коту? Да и не дался бы он постороннему в руки, верно, Варя?
— Совершенно верно, — кивнула я. — Карпов к чужому не пойдет. Он искал хозяина, и он его нашел. И шел домой, когда его сбила машина. Я вообще не представляю, как он с такими ранами, со сломанной лапой, смог добраться…
Горло перехватило, я сильнее сжала плечо Моники, та — мою ладонь, и вместе мы пошли к кухне, где Марфа как раз занималась котом: смывала влажной марлей кровь, что-то нашептывая при этом. Кошамба сидела на стуле, внимательно следя за манипуляциями целительницы. Дворкин с помощниками скучковались у окна. Увидев меня, Марфа удивленно произнесла:
— А ножницы где? Чего не принесла?
— Ох ты, забыла совсем!
— Какие ножницы? Зачем? — озадаченно поинтересовалась Моника.
— Маникюрные, — я повернулась, чтобы пойти к себе. — Другими ошейник без причинения лишней боли для кота не срезать.
— Я сейчас! — возбужденно вскрикнула девушка, и в следующее мгновение ее рядом уж не было.
А из гостиной донесся возмущенный вопль Элеоноры:
— Осторожнее! Ты мне на ногу наступила!
Через минуту запыхавшаяся Моника влетела в кухню, зажав в кулачке требуемый предмет. Марфа к этому моменту уже полностью очистила шею кота от засохшей крови, и ошейник наконец оказался у нас в руках.