Танцы мертвых волков
Шрифт:
— Думаешь, в деревне знали, что Лариса — лесбиянка?
— Это же деревня, Юль. Там все всё знают. Елена Сергеевна мне, в общем, прямо сказала — Лариса ее перед соседями опозорила, людям было стыдно в глаза смотреть. Причем, это было сказано в таком контексте, что я понял однозначно — соседи знали.
— Значит, прокурор Архипов — ее отец, — медленно произнесла я. — Ну, теперь, собственно все понятно. И как она в городе оказалась на неслабой должности "важняка", обладая, скажем так, не самыми блестящими способностями, и почему он ее прикрывал все это время, и почему она Миронову
— И еще понятно, почему она на тебя так запала, — хмуро продолжил Никита. — Ты, видать, на ее любовь похожа. Вот крыша то и уехала.
— Тебе ее не жаль?
— А тебе?
Я помолчала. А потом нехотя произнесла:
— Знаешь, нисколько. Как вспомню этот кошмар… Ручки эти костлявые, запах изо рта… перегар с ментолом… Я после нее отмокала в ванне полдня… А еще этот придурок позвонил…
— Кстати, о придурке, — оживился Никита. — Ты его не узнала по голосу? Менты ведь Олега подозревают.
— Я не знаю, — пожав плечами, ответила я. — Я с Муроенко разговаривала в последний раз полгода назад, если не больше. К тому же он по телефону говорил как робот. Без интонаций почти. Как я могу узнать его в таких условиях?
— Жаль. Разговор ты не записала?
— Нет. У меня в телефоне нет такой функции. Хотя, может и есть, только я пользоваться не умею.
— Что делать думаешь? — с любопытством осведомился Никита. — Витюша тебя подставил круто своей статьей… Кстати, я тут знаешь чего подумал? Причина, почему маньяк выбрал Земельцеву на роль дамы, а не тебя может быть тривиальна. В статье говорилось, что "следователь Лариса Земельцева от комментариев отказалась"… ну или что-то в этом духе, я дословно не помню. Понимаешь? Витя сказал, кто ведет это дело. Иначе грохнуть могли бы тебя.
— Спасибо, утешил…
— Я серьезно, между прочим. А теперь ты ему не нужна, у него король на очереди.
— Думаешь? — с сомнением протянула я.
— Уверен. Хотя фиг его знает… Но до сих пор он придерживался строгой хронологии. Дай колбаски?
Я подвинула Никите тарелочку с нарезанной колбасой и задумалась.
— Не верю я, что это Олег, — сказала я. — Какой из него маньяк?
— Ну, я его почти не знаю, так что ничего сказать не могу, — невнятно произнес Никита, пережевывая бутерброд. — Только ментам его ни в жизнь не найти. Может быть, попробуем мы? У него же брат есть, так? Брат ментам не сказал, а нам скажет. Ты привлекательная, я чертовски привлекателен, на кого-то из нас он непременно клюнет, если только он не зоофил.
— Или некрофил, — в тон ответила я.
— Ну, в некрофилии есть плюс, — захихикал Никита. — Покойники — они, знаешь ли, бывают только двух полов.
Часть 4. Крестовый король
Игорь
Когда на дворе промозглая слякоть, в голову лезут темные мысли. Это закон.
В этом году было особенно тяжко, потому что лето как-то обогнуло город, оставив в сырости, отдав на растерзание бесконечным дождям. В такую погоду хорошо задернуть шторы, включить электрокамин и смотреть телевизор до одури, не высовывая носа на остывшие улицы. В это время не ходят по гостям, и к себе не приглашают. Бездомные прячутся в подворотни, псы забиваются в будки, кошки не высовывают
Я пил вторую кружку чая с лимоном, но счастливым себя не ощущал. В пальцах неприятно зудело, щеки горели, а в сердце расползалось черной кляксой неприятное чувство вины, как будто я был в чем-то виноват. Чая в кружке становилось все меньше, а стылая тоска по давно утерянным семейным узам крепла. Больше всего сейчас мне хотелось поговорить. С Олегом, с соседкой, с почтальоном или работником электросети. Пара фраз, ничего особенного… Привет… Как дела? У меня тоже все хорошо. И ледяная стенка непричастности к этому жестокому миру разбилась бы, оставив место слабой иллюзии человеческой теплоты.
Мои желания, как правило, не исполняются, но в этот самый момент дверной звонок затрещал простуженным кузнечиком. От неожиданности я подскочил на табуретке, а потом, с внезапной радостью бросился к дверям. Кто бы не пришел в такую погоду, буду ему рад.
Парочка, стоявшая на моем пороге, напоминала кошек, выпрашивающих свою долю "вискаса". За притворным дружелюбием трущегося о ноги животного всегда скрыто нетерпение и чувство собственничества. Это моя миска, еды, мой дом, и эти ноги, на которых я оставляю шерсть — тоже принадлежат мне. Ахтунг! Не трогать! Мое, твое, наше? Нет, мое. Только мое. Всегда было моим.
Девушка была красива. Она смахивала даже не на кошку — на сытую Багиру из старого мультфильма. Дай ей волю, и она растечется по постели уютной черной лужицей, откуда будут блистать только огоньки ленивых глаз. Попасть в лапки такой пантеры — мука. Женщина беда, женщина погибель… Вязкая, как болотная топь, такая же опасная и непредсказуемая в своей кажущейся безобидности. Таких дам берут штурмом, поют серенады под луной, бросают под ноги розы и меха. Все, что угодно за победу…. За победу, или за беду…
Ее спутник понравился меньше. Худенький паренек среднего роста, с хищным лазерным взглядом ищущего дозу наркомана. Он смахивал на дикого кота, заметившего беспечную пичужку. Даже улыбка была недоброй, неприветливой и холодной.
— Нам нужен Олег, — сказала Багира.
Уже тогда я подумал — добром эта встреча не кончится, но выпроводить их почему-то не решился. Девушка улыбалась так, что в сердце что-то заскреблось коготками, спина вспотела, а руки непроизвольно распахнули хлипкую дверь. Спустя мгновение мы сидели в кухне, пили чай с печеньем. Печенья и конфет дома много, это, в конце концов, моя профессия, предлагать людям сладости.
Девушку звали Юлией, парня — Никитой. И пока она рассказывала мне совершенно дикую историю, Никита осматривался, даже не пытаясь делать это незаметно. Взгляд у него был неприятный.
— Не думаем, что у Олега неприятности, — мягко сказала Юля. — Но ситуация складывается не в лучшую сторону. Олег, скорее всего, стал свидетелем преступления, и сейчас прячется. Ты давно его видел?
— Да не прячется он, — досадливо отмахнулся я. — Вчера приходил. У бабы он на даче, пока муж той где-то в командировке. Роман века, и все такое. А что? Он у нас комфорт любит, а баба эта из богатеньких.